Арнольд Веймер - Мечты и свершения

Таким образом, то время было для меня очень богато новыми знакомствами, и я имел возможность убедиться, как много в народе людей, которые в силу тех или иных причин вынуждены стоять в стороне от революционной борьбы, но, получив возможность активно развивать и применять свои способности, оказывают своему классу неоценимые услуги.

Я близко познакомился и с тартумааским активом. Так, очень хорошее впечатление произвел на меня сын бедняка, вернее, бобыля Вольдемар Сасси, впоследствии видный деятель эстонского рабочего движения. Потом он занял пост председателя республиканского совета профсоюзов Эстонии. В описываемое время Сасси исполнял обязанности члена правления Тартуского центрального совета рабочих объединений и выделялся поразительной трудоспособностью. С утра и до поздней ночи его можно было встречать в Тартуском рабочем доме, где он обсуждал и решал всевозможные вопросы.

Молодой тартуский активист Аугуст Кульберг в буржуазное время отбыл долгую и тяжелую каторгу, а с восстановлением Советской власти стал активным партийным работником, первым секретарем Вырумааского уездного комитета партии. На этом посту он и погиб в первые месяцы Великой Отечественной войны.

Как уже отмечалось, перед оккупацией Эстонии войсками кайзеровской Германии многие крупные предприятия были эвакуированы. Это обстоятельство весьма значительно ослабило революционную борьбу рабочего класса, о чем писал Виктор Кингисепп в своем произведении «Под игом независимости». Эвакуировали не только технику, но и часть рабочих, причем зачастую самую политически сознательную, революционный актив. Отрицательно сказалось на революционном движении систематическое распыление крупной промышленности. Вполне естественно поэтому, что в Эстонии в последние годы буржуазного господства было больше ремесленников, чем рабочих крупной промышленности.

Рассредоточенность препятствовала проведению революционных массовых мероприятий рабочих. Но, с другой стороны, расселение рабочих по всей стране означало в то же время приток в гущу народных масс революционно настроенных людей. Поэтому в период буржуазной диктатуры и среди ремесленников появилась весьма значительная прослойка людей с широким политическим кругозором и революционными взглядами. Следует также отметить, что среди членов всех закрытых буржуазией организаций было много ремесленников. Так, все четыре брата Арбон участвовали в революционном движении. Прежде они были фабричными рабочими, а потом — ремесленниками. Карл Туйск был плотником, Эдуард Тийман из Тарту — тоже плотником, Ааду Цилмер, Кристьян Кург и Иоханнес Ойнас — сапожниками, Густав Ланге из Отепя — портным, Юхан Стейнвальд — дубильщиком и т. д.

Познакомился я также с легальными руководящими работинками революционного движения, которые, будучи избранными в Государственное собрание, образовали, с одной стороны, коммунистическую рабочую фракцию и, с другой стороны, фракцию Единого фронта трудящихся или Партии трудящихся Эстонии.

В коммунистической фракции действовал Яан Томп, сельский пролетарий родом из Вильяндимаа, многие годы работавший у кулаков батраком. Он был прирожденным организатором, подлинным аналитиком, не спешившим с решениями. Зато они, как правило, были продуманными и правильными. Образование Яан Томп имел небольшое, он сам ощущал недостаток его и, оказавшись в тюрьме, стремился по мере возможности пополнить свои знания. Среди товарищей он пользовался неоспоримым авторитетом. Всегда готовый помочь другим, участливый, он, однако, старался внешне этого ничем не показывать.

Вторым в этой фракции был Хендрик Аллик, сын железнодорожника. Было ему тогда 22 года. Перед тем как стать профессиональным революционером, он был бухгалтером на Балтийской мануфактуре. Журналист, организатор, один из основателей Коммунистического Союза Молодежи, партийный работник — Хендрик Аллик был человеком огромной трудоспособности, обладал редкой памятью, острым умом и умением вести политические дискуссии. Теснее я сблизился с Хендриком Алликом в тюрьме — он также был приговорен к пожизненной каторге, и мы много лет сидели с ним в общей камере, но об этом рассказ впереди.

Александру Яансону было в то время 42 года, уроженец Пярнумааского уезда, он получил образование в духовной семинарии, однако в пасторы не пошел, а стал участником рабочего движения. Яансон был хорошим пропагандистом и агитатором, отличный оратор, он говорил очень убедительно, и трудящиеся слушали его с большим интересом.

Владимир Кангур, родом из Пярнумааского уезда, в 20-летнем возрасте стал членом Государственного собрания. Я соприкасался с ним главным образом по организационным делам.

Паулю Кээрдо, скорняку по профессии, было тогда 32 года, родился он в волости Тяхтвере Тартумааского уезда. В революционном движении занимал видное место сперва как журналист, затем и как писатель. Это был очень симпатичный, благожелательный и добрый человек. Все знавшие Пауля Кээрдо искренне любили его.

У Аугуста Ханзена политическое прошлое было не простое. Придя в рабочее движение из рядов эсеров, он кое-что сохранил от их убеждений.

Своеобразной фигурой был Георг Абельс, тогда 25-летний юноша, сын бобыля из волости Аре Пярнумааского уезда. Образование он имел небольшое, но обладал природной сметкой. Работая на молотилке, он потерял кисть одной руки, поэтому носил прозвище Нотть (то есть Молотило), которое подчеркнуто называл при знакомстве с новым человеком. По характеру очень экспансивный, эмоциональный, даже склонный к сентиментальности, он на народных собраниях был незаменимым трибуном, так как хорошо знал жизнь тружеников деревни и умел ярко обрисовать слушателям все беды, порождаемые буржуазным строем.

Не только в своей волости, но и во всем Пярнумааском уезде Абельс был широко известным человеком. С ним мне тоже довелось долго просидеть в тюрьме — ведь и он был «пожизненный», поэтому я успел хорошо его узнать. Его большим недостатком была неорганизованность, он не мог заставить себя прочесть до конца ни одной книги, каждую получаемую нами книгу он непременно начинал читать первым, однако, проглядев слегка содержание, бросал ее и принимался за новую. Он сочинял стихи, и совсем неплохие, довольно много писал об аграрных отношениях. Абельс пополнял в тюрьме свои знания, знакомясь с соответствующими статистическими материалами. После восстановления Советской власти он некоторое время был наркомом земледелия, в дальнейшем выполнял различные обязанности в области культурно-просветительной работы. Как человек Георг Абельс был очень симпатичным, и все, кто его знал, жалели о его преждевременной кончине.