Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Все мы тогда особенно радовались военному параду, который состоялся 7 ноября, как обычно, на Красной площади в Москве. А накануне, как мы знали, в столице было проведено - тоже традиционное - торжественное заседание, посвященное 24-й годовщине Октября. Здесь, в докладе председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, прозвучала суровая правда об итогах четырех месяцев войны, о больших потерях, понесенных нами, о тяжелом положении страны. Но, говоря о военных неудачах Красной Армии, Сталин назвал их временными. И это тоже была правда, подтвержденная в дальнейшем историей.

Огромное значение для последующей борьбы с врагом имел сделанный в докладе Сталина на основе всестороннего анализа военно-политической обстановки вывод о неизбежности разгрома фашистской Германии и ее сателлитов. Призвав ответить на беспримерные зверства гитлеровцев истребительной войной, его устами Коммунистическая партия Советского Союза с величайшей убежденностью заявляла:

- Наше дело правое, победа будет за нами!

Да, все предвещало перемены в ходе ожесточенной кровопролитной борьбы, развернувшейся под Москвой.

Но вернемся к рассказу о действиях правофланговых армий Юго-Западного фронта. Должен заметить, что, являясь оборонительными, они в то же время были тесно связаны с подготовкой мощного контрнаступления советских войск, имевшего целью отбросить фашистов прочь от столицы. Задача правого крыла Юго-Западного фронта в конце оборонительного периода битвы под Москвой в том и состояла, чтобы путем отвлечения на себя немецкой 2-й армии не допустить ее переброски непосредственно в состав группировок, наступавших на Москву, и тем самым не только ослабить силу их натиска, но содействовать успеху подготовляемого контрнаступления.

Эту задачу и выполняли 3-я и 13-я армии даже в те последние ноябрьские дни, когда противник продолжал оттеснять их к Дону.

Собственно, большую часть территории, занятой противником в тот период, например, в полосе 3-й армии, советские войска оставили еще до начала активных действий 2-й немецкой армии. Это произошло, как отмечено выше, в результате наступления группировки Гудериана, пытавшейся обойти Москву с юга. Но вот после захвата Ефремова и соответствующей перегруппировки сил 112-я, 167-я пехотные и основные силы 18-й танковой дивизии были брошены для развития прорыва на сталиногорском направлении. Теперь против частей нашей 3 и армии действовали лишь войска 2-й полевой армии. В то же время командующий фронтом усилил 3-ю армию 212-й стрелковой и 52-й кавалерийской дивизиями. Иначе говоря, противник все еще сохранял превосходство в силах и средствах, по оно несколько уменьшилось, что и сказалось сразу на ходе боевых действий.

Используя благоприятно сложившуюся обстановку, командарм генерал-майор Я. Г. Крейзер и штаб армии, возглавляемый генерал-майором А. С. Жадовым, разработали и осуществили план контрудара на правом фланге силами упомянутых 212-й стрелковой и 52-й кавалерийской дивизий. Они достигли успеха, причем 212-я стрелковая дивизия овладела населенным пунктом Михайловское. На левом фланге армии, в районе Ефремова, были введены в бой 150-я и 121-я танковые бригады. Им не удалось добиться заметного успеха, однако и они своими активными действиями затормозили наступление противника.

В результате в полосе 3-й армии в условиях 25-километрового разрыва между ней и 13-й армией, а также промежутков в 3-8км между дивизиями темп наступления врага составлял не больше 5 км в сутки. Да и те доставались ему дорогой ценой. Изматывая противника, советские войска оказывали ожесточенное сопротивление, часто переходили в контратаки, не раз выбивали гитлеровцев из захваченных ими населенных пунктов.

Иначе говоря, на правом крыле Юго-Западного фронта происходило тогда то же самое, что и во всех войсках, оборонявших Москву.

Помню, 27 ноября мы с огромной радостью и гордостью читали передовую статью "Правды". В ней говорилось: "Мужественное сопротивление частей Красной Армии задержало разбег фашистских полчищ. Они вынуждены перейти на медленный шаг. Они не мчатся вперед, как бывало, а ползут, обильной кровью поливая каждый свой шаг. Но они все же ползут! Значит, надо удесятерить стойкость защитников Москвы, не допустить слабых мест в обороне, помня завет Родины: "Ни шагу назад!""

В том, что фашисты уже ползли, не было ни малейшего преувеличения. Более того, дело шло к тому, что они вот-вот покажут нам свои спины. Но и призыв "не допустить слабых мест в обороне" тоже имел все основания, С этими двумя особенностями обстановки того времени мне непосредственно пришлось столкнуться 29 ноября.

Быть может, поэтому я так хорошо запомнил тот хмурый и холодный день. Начался он с неприятного сообщения разведки. Она доложила, что противник нацелил удар силами 262-й пехотной дивизии в разрыв между 3-й и 13-й армиями, явно намереваясь охватить левый фланг первой из них. Озабоченные этой угрозой, мы обдумывали в штабе армии возможности принятия контрмер.

И тут пришла радостная, долгожданная весть: войска Южного фронта, разгромив в районе Ростова-на-Дону 49-й горнострелковый корпус, дивизию СС "Викинг" и 16-ю танковую дивизию противника, уничтожили свыше 7 тыс. солдат и офицеров, захватили большие трофеи и продвинулись от исходных рубежей на 00 км. Это было первое в сводках Совинформбюро сообщение "В последний час", оповещавшее о победе войск Красной Армии.

Немного забегая вперед, отмечу, что через несколько дней последовало еще одно сообщение "В последний час". Вот его содержание: освобожден от немецко-фашистских захватчиков г. Ростов, разгромлена танковая группа Клейста, немецкие войска в беспорядке отступили в сторону Таганрога. Это означало, что одна из оперативно-стратегических группировок немецко-фашистских войск на советско-германском фронте - группа армий "Юг" - понесла крупные потери, потеряла свою подвижную ударную силу. Инициатива боевых действий на южном участке фронта перешла в руки частей Красной Армии.

Уже первые вести об успехе наших войск на юге были настолько обнадеживающими, что и мы, сражавшиеся на правом крыле Юго-Западного фронта, еще больше воспрянули духом. Для гитлеровцев нанесенный им на юге удар стал первым звеном в цепи ожидавших их поражений. Это признал впоследствии, в частности, Гудериан. "Ростов,- писал он,- был началом наших бед; это был первый предостерегающий сигнал"{38}.

Не знаю, в какой мере понимал это Гудериан тогда, в конце ноября 1941 г., ибо приведенное признание сделано им после войны. Что же касается нас, советских людей, то в событиях на юге мы действительно увидели начало неминуемого разгрома фашистской армии, и это укрепило наш дух и удесятерило силы для борьбы с врагом.