Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте

– Я не со всем согласен. У меня по некоторым вопросам другое мнение.

– Завтра мистер Васили, я буду только слушать, – заверял меня мистер Усэма.

Однажды я все-таки не выдержал и вежливо заметил: Мистер Усэма, наверное, боится советской пропаганды? Почему? – удивился он.

Не хочет выслушать меня. У нас получается не дискуссия, а лекции мистера Усэмы. Но я не боюсь пропаганды.

Мистер Усэма засмеялся и ничего не ответил.

Неоднократно возникал разговор о религии. И каждый раз я больше слушал, чем говорил.

Если до приезда Юры я сожалел, что образованный и умный мистер Усэма безнадежно отравлен религией, то теперь, с помощью Юры, с удивлением обнаружил, что мистер Усэма сожалеет, что я не верю в бога. Он как-то прямо сказал, что если бы я знал арабскую грамоту и прочитал Коран, то поверил бы, что Аллах есть.

– Дай мне Коран в английском переводе, – предложил я.

– Нельзя, Коран нужно читать только на арабском языке. Перевод Корана – это как обед без соли.

Юра добросовестно переводил мне все, что говорил мистер Усэма и другие офицеры. Передо мной открывалась своеобразная жизнь египтян, их нравы и традиции.

Жаль, что переводчик появился у меня поздновато.

Глава 4. Встреча в пустыне.

По служебным делам раз в месяц мне приходилось выезжать в Гордэгу, что в 165 километрах к югу от Рас-Гариба.

Обычно накануне мой северный сосед советник Мокроус, или как его называли арабы, мистер Макариос, звонил по телефону и предупреждал о своем приезде. В Рас-Гарибе он со своими советниками ночевал в гостинице, а рано утром я приезжал к ним, и мы вместе ехали дальше.

Так было и 14 марта 1971 года. На востоке небо чуть посветлело, и мы выехали на двух машинах ГАЗ-69. Ровная, однообразная дорога, шум мотора нагоняли сон. Да и ночью спали мало. Примостившись поудобнее, надвинув темные очки от встававшего солнца и от бликов залива, мы дремали. Иногда на выбоинах нас подбрасывало. Недовольно ворча, поправляем очки и снова склоняемся в дреме. Примерно на полпути, там, где горы наиболее близко подходят к заливу, а дорога вьется среди рассыпанных черных камней, после очередного толчка я сонными глазами глянул в окно и удивился. Мне показалось, что камни вдруг двинулись нам навстречу, да еще с какими-то белыми хлопьями.

Что это? – спросил я, протирая глаза. Оказалось, что мои спутники с недоумением смотрят в окно.

Да это аисты! – воскликнул кто-то. – Остановите машину!

На первой машине тоже заметили аистов, и она стала притормаживать. Когда вышли из машины, холодный ветер и то, что мы увидели, окончательно прогнали остатки сна. По обе стороны дороги, растянувшись от горизонта до горизонта, двумя колоннами шли аисты.

Сильный северный ветер прижал аистов к земле, и они шли по камням, сгорбившись от холода и усталости. Иногда порывы ветра шатали колонны в стороны, некоторые аисты подпрыгивали, взмахивали крыльями и снова опускались на камни.

В полной тишине, в плотном строю аисты шли по безжизненной пустыне на север, в родные края. Только шорох тысяч ног доносился к нам, на дорогу. Нас разделяли каких-нибудь двадцать

ПО

Наблюдательный пункт на мечети. Порт-Саид.

метров. Я хлопнул в ладоши, на меня недовольно зашикали товарищи, но аисты не обратили на это никакого внимания. Они продолжали невозмутимо идти к своей цели, сберегая силы для долгого и трудного пути. Мы долго стояли и смотрели на это трагическое и героическое шествие. И невольно думали о той могучей силе, что ведет этих мирных птиц на преодоление огромных трудностей из года в год, из века в век.

Глядя на аистов, мы вспомнили места, где они найдут родные гнезда, пищу и отдых.

Все продрогли от ветра и уселись в машины, а аисты шли и шли. Сна как не бывало. Всю дорогу мы говорили об аистах, о себе, о родных местах. Мне же пришлось оправдываться за легкомысленные хлопки.

Глава 5. Дела военные

Когда Ахмед Газуля привез меня в полк, там уже все было готово к боевым действиям. И командный пункт, и материальная часть, и инженерное оборудование позиций оказались в хорошем состоянии, с чем я и поздравил мистера Усэму.

Мистер Усэма поблагодарил меня, но особого удовлетворения от похвалы я в нем не заметил. Только через несколько дней, после того как я проверил все батареи и еще раз выразил свое удовольствие, мистер Усэма с обидой сказал: Меня командир бригады ругать.

– За что?

– Долго ехал сюда польк.

– Сколько дней?

– Десять днея.

– Да, многовато, – ответил я. Почему много ваты? – удивился он. Не ваты, дней много, – поправил я.

– А как можно меньше. Ти знай, сколько машин?

– Знаю.

Давай считать, мистер Усэма взял лист бумаги, смотри здесь. Больших машин столько, пушек, приборов столько, снарядов столько. Машины могут столько тонн, нужно столько. Сколько километров? Надо пить, кушать надо? Надо. Бензин, соляр, надо? Надо. Машин мало? Мало. Понимаешь ты?

Понимаю.

– Смотри сам, – мистер Усэма подал мне лист, исписанный цифрами. Это был умелый и грамотный расчет. Было учтено все: и грузоподъемность машин, и вес всех грузов, и их объем, и личный состав, и количество рейсов, и очередность доставки грузов, и время на прием пищи и отдыха водителей, и время погрузки и разгрузки машин.

После изучения всех расчетов я убедился в правоте мистера Усэмы. А если учесть мастерство водителей, то с перемещением полка мистер Усэма справился успешно, хотя десять дней для пе-

ремещения полка на 300 километров очень, очень много, если не знать и не учитывать его возможностей. Я, как мог, успокоил мистера Усэму, пообещав поговорить с командиром бригады.

Через несколько дней такой разговор состоялся. Действительно, командир бригады был недоволен мистером Усэмой, но когда я привел ему расчеты, несколько смягчился.

Место, где занял боевой порядок полк, представляло собой почти ровный участок пустыни с тонким слоем сыпучего песка. Грунт – тот же песок и гравий, спрессованный в плотную массу, рассыпавшуюся от ударов кирок и лопат. В таком грунте копать окопы нетрудно, и солдаты постарались. Быстро вырыли окопы глубиной до 1,5 метра, разбросали песок, стенки выложили мешками с песком и облили цементным раствором. Закопались, как говорится, с головой. В таком окопе может поразить только прямое попадание. В секторах для стрельбы по наземным целям сделали углубление, а в других местах уложили мешки так, что при нужде их легко можно сбросить.

Оборудовали землянки, ходы сообщения, погребки для боеприпасов. И нигде никаких брустверов. Брустверы в условиях пустыни не нужны. Во-первых, они демаскируют окопы, создавая вокруг них как бы рамку, во-вторых, постоянно осыпаются. Без брустверов окопы трудно заметить даже с близкого расстояния.