Лев Лурье - 22 смерти, 63 версии

Блинов, а с ним и автор наиболее полной, последней биографии композитора Александр Познанский приходят к выводу: при стоическом отношении Чайковского к возможности смерти он наверняка выпил сырую воду где-то раньше, не в «Лейнере». А где – кто знает?

Покончить жизнь самоубийством путем «непротивления заражению холерой» – ход неэстетичный и по меньшей мере странный: версия в принципе умозрительна. Нет классического атрибута самоубийцы – предсмертной записки. И все же остаются сторонники этой версии.

С их точки зрения самоубийство глубоко религиозного Чайковского только так и могло случиться. Не убивать себя сознательно, а предоставить Провидению выбор участи. И сказать последнее слово 6-й симфонией. Но версия, которую мы только что рассмотрели, является переходным звеном к так называемой версии Самоубийства по Приговору.

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: САМОУБИЙСТВО ПО ПРИГОВОРУ

Обычная сцена из кинофильма или романа. Некто начальственный говорит герою: «Вот Вам пистолет. Я оставляю Вас в одиночестве. Вы знаете, как в этой ситуации должно поступить мужчине» (или офицеру, или дворянину). Дверь закрывается. Раздается выстрел.

В нашем случае подразумевается, что в силу своих сексуальных предпочтений Чайковский спровоцировал скандал. У него случился роман с молодым человеком из хорошей семьи. И в связи с этим он был приговорен к добровольно-обязательному уходу из жизни. Иными словами, ему якобы был предложен суицид как способ не допустить гомосексуальный скандал в высшем обществе. Судьями стали товарищи Чайковского по его alma mater – Императорскому училищу правоведения. Фактически приговор вынес сам Александр III. Эта версия появилась лет 40 назад.

В конце 70-х из СССР в США эмигрирует музыковед Александра Орлова, бывшая сотрудница Музея Чайковского в Клину. В 1980 г. в редактировавшейся Сергеем Довлатовым нью-йоркской газете «Новый американец» появляется статья Орловой с сенсационными подробностями биографии Чайковского. В 1987 г. в журнале «Континент» она публикует большую статью «Тайна жизни и смерти Чайковского», суть которой в следующем: Петр Ильич был вынужден покончить жизнь самоубийством по приговору некоего таинственного «суда чести».

О том, что Чайковский отравился мышьяком, Орлова рассказывает со слов ушедших из жизни современников Петра Ильича. Они или их потомки рассказали об этой страшной тайне лично Александре Орловой. Опубликовать сенсационные сведения в СССР было невозможно, и поэтому Орлова сообщила их через много лет, когда живых свидетелей уже не осталось.

Версию охотно подхватили западные исследователи. Отечественные музыковеды оказались неподготовленными к этой дискуссии, потому что в отечественной традиции сомнениям в обстоятельствах смерти Чайковского места нет.

Надо сказать, что версия Орловой внутренне не противоречива. Речь идет об увлечении, которое композитор испытал к Александру Стенбок-Фермору (1878–1945), племяннику шталмейстера, графа Алексея Александровича Стенбока-Фермора.

Александр Стенбок-Фермор вполне реальный персонаж, владелец имения Ольгина под Петербургом, умерший в эмиграции. Род знаменитый, знатный.

Так вот, Орлова утверждала, что выпускник училища правоведения Александр Войтов рассказал ей такую историю: в 1893 г. у Чайковского завязался роман с юным племянником графа Стенбок-Фермора, близкого друга Александра III. Разгневанный граф написал жалобу царю и передал ее главному прокурору Сената Николаю Якоби, однокласснику композитора по училищу правоведения.

Кстати, и Александр Войтов, и Николай Якоби и вправду были правоведами.

Якоби, обеспокоенный возможным уроном репутации родного элитного учебного заведения, созвал «суд чести» из школьных товарищей, бывших в то время в Петербурге. После пяти часов прений за закрытыми дверями, по свидетельству очевидцев, Чайковский вышел «очень бледный и взволнованный». Условием, при котором «судьи» соглашались скрыть обстоятельства этого дела, было то, что композитор лишит себя жизни, имитировав холеру, симптомы которой сходны с отравлением мышьяком. В подтверждение «рассказа Войтова» Орлова привела множество косвенных доказательств, подтверждающих свою версию.

В первую очередь – это свидетельства очевидцев, которые заявляли, что после смерти Чайковского не были проведены необходимые в случаях смерти от холеры карантинные мероприятия. Римский-Корсаков, например, писал: «Как странно, Чайковский умер от холеры, но доступ на панихиду был свободный. Помню, как Вержбилович целовал покойного в голову и лицо». Никто также не собирался дезинфицировать дом композитора, а использованные простыни вместо того, чтобы сжечь, отправили в прачечную. Это совершенно не вяжется с версией гибели от заразной болезни.

Орлова утверждала также, что, работая в закрытых архивах музея Чайковского в Клину, она собственными глазами видела письмо лечащего врача композитора доктора Бертенсона к брату Чайковского Модесту, где он давал наставления по поводу того, как следует описывать смерть от холеры. Что имело смысл лишь в одном случае – если бы Петр Ильич умер совершенно по другой причине.

Итак, отравление мышьяком после «приговора» правоведов, соучеников Чайковского по Императорскому училищу правоведения. Училище правоведения было основано Николаем Первым. Среди его выпускников – сотни влиятельнейших людей своего времени и десятки выдающихся. В различные годы его окончили Чайковский, критики Стасов и Евреинов, поэт Апухтин, дипломат Розен, шахматист Алехин, политик Владимир Набоков-старший и другие. В народе воспитанников училища называли «чижиками-пыжиками». Пыжиковая шляпа была отличительной деталью зимней униформы.

Здесь обучались Петр Чайковский и его брат Модест. Гомоэротическая насыщенность эмоциональной атмосферы считалась свойством всех подобных закрытых мужских учебных заведений. Кроме братьев Чайковских, гомосексуалистами были другие знаменитости: поэт Алексей Апухтин и композитор Сергей Танеев. Но эта сторона жизни училища должна была оставаться неизвестной для посторонних.

Вот эпизод, относящийся к 1860 г., описанный правоведом Владимиром Танеевым. Двое старшеклассников изнасиловали летом в Павловске младшего товарища. «Хотя Зубов (инициатор насилия) был совсем не в нашем классе, но мы решили созвать общее собрание всего старшего курса, всех трех классов, чтобы осудить его». Итог – Зубов был изгнан судом сотоварищей из училища, а соучастник оставлен. В судебном порядке дело не возбуждали. И это несмотря на явность совершенного ими уголовного преступления.

Итак, согласно версии № 3, Петра Ильича, виновного в сексуальном скандале, принудили принять яд, Орлова утверждает: мышьяк.