Игорь Минутко - "Рот Фронт!" Тельман

...Собрание затянулось далеко за полночь. Эрнст уже трижды брал слово.

Он стоял на трибуне, большой, сильный, непреклонный, его голос гремел в переполненном зале: - ...Я еще раз повторяю: сейчас мы должны забыть наши частные разногласия. Да, да! Если мы боремся за интересы рабочих - мы перед лицом наступающей контрреволюции должны их забыть! На провокации ставленников буржуазии и капиталистов мы призваны своим классом сплотиться в едином строю и на каждый удар отвечать сокрушительным ударом!

Зал разразился аплодисментами, отовсюду кричали:

- Правильно, Тедди!

- Нечего спорить по пустякам, когда эти молодчики совсем распоясались!

- Будем голосовать за предложение Тедди: объединиться!

Ночь шла к концу, когда почти единогласно приняли резолюцию.

Расходились шумно, большими группами, ко на каждом перекрестке людей становилось все меньше и меньше.

Близился рассвет. На посветлевшем небе более четко стали выделяться силуэты колоколен святого Петра и Павла. Они казались близнецами, всегда стоящими бок о бок в центре города.

После духоты помещения, в котором проходило партийное собрание, на улице дышалось легко. Тельман остался со своим другом Эдгаром Андрэ, который жил рядом на соседней улице. Шли молча.

- О чем ты думаешь? - спросил Андрэ сосредоточенно молчавшего Эрнста. - Собрание прошло на славу. Такого единства мнений, как сегодня, не было по крайней мере ни разу за последние полгода.

- Да, собрание действительно на редкость удачное, - согласился Тельман.

- Но ты чем-то недоволен, Тедди?

- Нет, нет... Просто неспокойно на душе. Даже сам не знаю, почему... - Тельман ускорил шаг. - Знаешь, Эдгар, пошли побыстрее.

- Да в чем дело, Эрнст?

Тельман не ответил.

Последний поворот, за ним Сименсштрассе, дом, где Тельманы снимают скромную двухкомнатную квартиру. Теперь оба почти бежали. Волнение товарища передалось Андрэ. Завернули за угол.

И вдруг впереди у дома, в котором жил Тельман, раздался оглушительный взрыв. На мгновение они замерли, затем снова побежали - первым Тельман, за ним Андрэ.

У черного проема окна появились люди. Их немного, разбуженных взрывом в такой ранний час. Но подходят все новые и новые, образуя живую защиту вокруг высаженного взрывом окна.

На подоконнике и на земле закопченные стекла. Оконной рамы на месте нет. Искореженная, разломанная, она валялась внутри комнаты на полу рядом с перевернутыми стульями и столом. На одеяле, которым была покрыта кровать, стоявшая недалеко от окна, - на ней обычно спят Роза и Ирма - зияет множество дыр и дырочек, больших и совсем маленьких: следы от осколков гранаты. В дальнем углу, зацепившись за шкаф, висит сломанный стебелек комнатного цветка, отброшенного взрывом.

Тут же разбросаны листки. Эрнст поднял один. Перед глазами прыгали строчки:

«Смерть красной собаке Тельману!»

Роза с маленькой дочкой на руках обессиленно прислонилась к дверному косяку.

- Эрнст, Эрнст... - судорожно заговорила Роза.- Они хотели убить тебя...

Зная, что муж поздно вернется с собрания, и боясь, что его приход разбудит дочку, Роза уложила Ирму в другой комнате, окна которой выходили во двор. Сама прикорнула рядом. Взрыв произошел в пустой комнате. А если бы...

Прибывшие без особой расторопности полицейские выяснили: взорвалась снабженная взрывателем замедленного действия ручная граната.

По решению партийного комитета семья Тельмана переехала на новую квартиру, на второй этаж в доме номер 66 по Тарпенбекштрассе.

...Эрнст Тельман стоял перед маленьким окном, забранным в решетку.

Сердце учащенно билось. Он заново прожил то далекое утро. Судьба? Наверно, она есть! Если бы в ту ночь Роза с Ирмой ночевали, как всегда, в первой комнате... И их бы сейчас не было?

Нет! Нет!..

- Изписьма ЭрнстаТельмана брату женыЭмилю 14 июня 1936 года:

«Твоя любимая сестра, моя мужественная Роза, мол подруга в жизни и борьбе, верно и стойко помогает мне, терпеливо и мужественно перенесла вместе со мной все тяжкие и жестокие испытания. Почти одновременно с началом мировой войны, в ужасной пучине которой проявились все виды страданий, самопожертвования, верности и товарищества, какие только можно себе представить, началась наша молодая супружеская жизнь; первая многолетняя разлука была вызвана войной. В послевоенные годы можно было насчитать не много свободных часов, которыми я располагал для своей счастливой семейной жизни. Но длительное тюремное заключение, которому я подвергаюсь и которое против воли разлучает нас, - это человеческая драма, трагическое переживание. Эта принудительная разлука, подтачивающая самую основу жизни, жестока и горька, потому что терзает двух людей, которые как муж и жена всегда были неразрывно связаны и сплочены глубоким сердечным союзом».

...Официальные газеты, которые попадали к Тельману, не могли умолчать о грандиозных событиях во Франции и Испании: веской 1936 года в этих странах победил Народный фронт. Комментаторы нацистской ориентации обливали грязью демократические правительства соседних стран, усматривая в их укреплении и всенародном признании, естественно, «руку Москвы». И какое ликование захлестнуло фашистскую прессу, когда в июле произошел фашистский путч, возглавленный Франко, против Испанской республики...

Эрнст Тельман возбужденно ходил по камере, не в силах управлять охватившими его чувствами. Гражданская война в Испании! Первая вооруженная битва с фашизмом на Европейском континенте. На помощь испанскому народу спешат антифашисты и демократы всего мира, среди них - пять тысяч немецких коммунистов и социал-демократов. Создаются интернациональные бригады...

Бороться против фашизма с оружием в руках! Если бы он был на свободе... О, Эрнст знает жар баррикадных боев, запах пороха, боевое товарищество братьев по классу, скрепленное кровью.

ВОССТАНИЕ

...Незабываемый 1923 год. В стране революционная ситуация: 9 января репарационная комиссия Антанты вынесла постановление о том, что Германия не выполняет своих обязательств по Версальскому договору, и 11 января французские и бельгийские войска вторглись в Рур - сердце германской промышленности.

Бедственное положение германского пролетариата усугубилось оккупацией.

Вот тогда и возникла та обстановка в стране, которая могла привести к пролетарской революции: повсюду, особенно в крупных промышленных городах, стихийно вспыхивали демонстрации, митинги, забастовки. В ЦК Коммунистической партии Германии было решено возглавить эту борьбу, придать ей целеустремленность: народное правительство - вот к чему надо идти. Но все понимали: буржуазия добровольно не уступит власть. Поэтому курс был взят на вооруженное восстание.