Валентин Новиков - Илья Глазунов. Русский гений

Вывод совершенно бесспорный. И к этому можно добавить только, что трагедийный дар особо присущ русскому таланту. («Что развивается в трагедии, – писал Пушкин, – какая цель ее? Человек и народ. Судьба человеческая, судьба народная».) Происхождение его следует искать не в следовании неким укоренившимся традиционным приемам и формам художественного освоения действительности, а в своеобычном складе национального характера. «Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этой жаждою страдания он, кажется, заражен искони веков. Страдальческая струя проходит через всю его историю, не от внешних только несчастий и бедствий, а бьет ключом из самого сердца народного. У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье его для него неполно. Никогда, даже в самые торжественные минуты его истории, не имеет он гордого и торжествующего вида, а лишь умильный до страдания вид; он воздыхает и относит славу свою к милости господа… Что в целом народе, то и в отдельных типах…»

«Народ наш с беспощадной силой выставляет на вид свои недостатки и перед целым светом готов толковать о своих язвах, беспощадно бичевать самого себя; иногда даже он несправедлив к самому себе, – во имя негодующей любви к правде, истине… С какой, например, силой эта способность осуждения, самобичевания проявилась в Гоголе, Щедрине и всей этой отрицательной литературе, которая гораздо живучее, жизненней, чем положительнейшая литература времен очаковских и покоренья Крыма.

И неужели это сознание человеком болезни не есть уже залог его выздоровления, его способности оправиться от болезни… Не та болезнь опасна, которая на виду у всех, которой причины все знают, а та, которая кроется глубоко внутри, которая еще не вышла наружу и которая тем сильней портит организм, чем, по неведению, долее она остается непримеченною. Так и в обществе… Сила самоосуждения прежде всего – сила: она указывает на то, что в обществе есть еще силы. В осуждении зла непременно кроется любовь к добру: негодование на общественные язвы, болезни – предполагает страстную тоску о здоровье».

В этих заметках Достоевского открываются и истоки трагических конфликтов, и особый характер их разрешения, свойственный русским художникам. Не мрачная безысходность, приводящая к сознанию обреченности, торжествует в их произведениях при всем трагизме ситуаций, но вера в светлые стороны человеческой души, способные привести к победе добра над злом. Так в борьбе и единстве противоположных начал рождается гармония красоты.

Считается, что трагедийный жанр тяготеет к переломным периодам в жизни общества, когда с особой силой обостряются противоречия между идеалом и действительностью. И разве современная действительность с ее главной дилеммой – быть или не быть человечеству – не дает повода для печальных раздумий? А между тем, что мы видим на нынешних выставках? Повальный уход в жанр.

Глазунов, сердцем воспринимая трагические коллизии прошлого и настоящего, остается верен диалектике жизни. Трагическое начало в его произведениях, запечатлевших моменты суровых испытаний, выпавших на долю Отечества, и внутренний мир современников слиты с жаждой духовного полета и подвига, с верой в грядущее. Поэтому его искусство, пробуждая раздумья о судьбе Родины, оказывается созвучным настроениям миллионов.

«Я стараюсь запечатлеть лик эпохи…»

Образы России

Природный талант, сориентированный на высшие духовные ценности; неистощимое упорство в овладении профессиональным мастерством и наследием русской и мировой истории и культуры, помноженное на фантастическую работоспособность (поражающую по сей день); огромный запас жизненных впечатлений и понимание цены человеческому страданию – эти слагаемые определили раннее вызревание, кристаллизацию личности Глазунова, художника яркой творческой индивидуальности.

– Я считаю, что каждый интеллигент, – скажет впоследствии он, – это миссионер, охраняющий национальные традиции своего народа в их интернациональном значении. Я никогда не принадлежал ни к одной группировке, не был членом партии, стремясь в меру отпущенных мне сил служить Богу, совести и России, всячески обретая и сохраняя основы русского национального самосознания, традиции и памятники культуры нашего народа…

Еще в 50-е годы, овеянные дыханием «пролетарской диктатуры», молодой художник одним из первых возложил на себя непомерной тяжести крест – восстановить и в исторической конкретности художественно воплотить национальные представления о смысле бытия, духовном идеале, идеале нравственности и красоты, чертах русского национального характера, уходящих корнями во времена славянской древности. И как теперь стало совершенно очевидным, патриотический порыв художника, реализованный и в картинах и многоплановой общественной деятельности, послужил в те годы мощным толчком к пробуждению национальных чувств. У художника это наиболее ярко отразилось в цикле произведений «Образы России».

В отечественной истории есть примеры таких поворотов общественной и художественной мысли. К примеру, всемирно-историческое значение имел тот, по выражению критики, «коперниковский поворот» в русской литературе XIX века, свершившийся впервые в Пушкине и через него обернувшийся общественным достоянием, когда такая категория, как народность, окончательно становится определяющим началом литературы и фактором, формирующим национальное самосознание в целом.

Порой русского национального возрождения считается рубеж XIX–XX столетий, когда художниками заново был открыт мир Древней Руси. Знаменитые дягилевские сезоны в Париже тогда потрясли западный мир явлением русского балета, русской оперы, живописи, музыки. Новый стиль, получивший название новорусского, складывался в архитектуре. В мастерских Абрамцева и Талашкина получают развитие традиции народного искусства. Живительный сплав вековых традиций и истинного новаторства принес поразительные результаты во всех сферах культуры. Подобный подъем национального самосознания был вызван Великой Отечественной войной, когда стало ясно, что без опоры на историческое прошлое, без осознания национального интереса невозможно не только отстоять Родину, но и строить мирную жизнь.

Послевоенная расстановка сил в мире, рост национально-освободительного движения в развивающихся странах по-новому заставили взглянуть на национальное и в сфере политики, и в идеологии, и в культуре. В последней роль национального выявилась с особой очевидностью: натиску бездуховности массовой культуры, модернизма, амбициозно претендующего на выражение общечеловеческого, интернационального, смогли противостоять лишь те направления искусства, которые опирались на корневые основы народной жизни.