Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков
И мгновенно, как молния, над столпотворением раздались возгласы: “Жуков! Жуков! Жуков!”
И тут по грейдеру прошло что-то вроде судороги. Сотни рук схватились за свою технику, за транспортные средства. Десятки рук вцепились в борта и скаты злосчастного повреждённого “Студебеккера”. Неисправная машина вместе с какими-то ящиками полетела с насыпи в болото. Колонна мгновенно стала выправляться и силой солдатских мускулов, конской энергией, загремевших моторов начала принимать привычную форму: тягачи, обозы, пушки резко сдвинулись, и вся эта масса ринулась вперёд.
Я увидел лицо маршала. Комфронта пошёл к кургану. Там были Берзарин, Косенко, Кущев, Боков, другие генералы; один из них – авиатор. Держа в руке микрофон, лётчик-генерал отдавал команды своим эскадрильям, видневшимся в небе».
Что для наступающего полка, а тем более фронта, какой-то грузовик? Будь он нагружен боеприпасами или продовольствием, за который старшина роты, когда узнает, что случилось с недельным пайком роты, голову оторвёт. Вот так и судьба одного солдата, а в иных обстоятельствах и целого полка – ничто, дорожный эпизод на пути армий и фронтов к Берлину…
Полки шли вперёд. То колоннами, то рассыпавшись побатальонно и поротно перед опорными пунктами, которые встречали наступающих огнём. Сбивали немецкую оборону и двигались дальше.
Вскоре вышли к гряде холмов, опоясанных линиями ходов сообщения и противотанковых бетонных надолбов.
– «Зубы дракона», – пояснил кто-то из штабных офицеров.
«Виллис» командарма и штабной бронетранспортёр остановились.
Перед «зубами дракона» стояли огнемётные танки. Видно, спешили помочь пехоте выкурить из бункеров и блиндажей гарнизон укрепрайона. Но немцы ушли заблаговременно, бросив позиции, не дожидаясь подхода частей 5-й ударной армии.
Берзарин вышел из «Виллиса». Прочитал надпись на серой стене каземата – чёрной краской аршинными буквами, по-русски: «Смерть разбойникам Жукова!» И сказал:
– «Зубы дракона» мертвы. Они не изрыгают огня. Видно, не нашлось для этих казематов в Третьем рейхе зуавов-смертников.
– Да, – покачал головой генерал Боков, – дело сделали большое, а не воспользовались.
Кто-то из офицеров сказал:
– Видать, наших пленных немало здесь зарыли…
Помолчали.
Берзарин снова окинул взглядом линию бетонных «зубов» и подытожил:
– Вся-то суть дела, Александр Михайлович, – обратился Берзарин к своему начальнику штаба, – вот таких грозных «зубов» заключается в человеке, а не в бетоне. Солдат порой в бетонном бункере, за метровыми стенами, боя не выдерживает, а порой в простом окопе его не взять…
У Берзарина великолепный штаб.
Начштаба генерал Александр Михайлович Кущев. Спокойный, порой производит впечатление человека флегматичного, замкнутого. Берзарин знал: эта черта характера благоприобретённая. И дело вот в чём. До рокового 1939 года Кущев успел окончить курс двух академий: в 1932 году – Военную академию им. М. В. Фрунзе, в 1938 году – Академию Генерального штаба РККА. Службу начинал ещё в Русской императорской армии, воевал в Первую мировую в чине унтер-офицера. В 1917 году добровольно вступил в Красную гвардию, через два года уже командовал артиллерийским дивизионом. В 1938-м, после окончания Академии Генштаба, его направили на Дальний Восток, где он получил назначение на штаб 57-го особого стрелкового корпуса, который под командованием комкора Г. К. Жукова вскоре отличился в сражении на реке Халхин-Гол. В период боёв в штабе пропал единственный экземпляр оперативной карты. Начштаба, как известно, отвечает за всё: Кущева арестовали, обвинили в передаче оперативной карты японцам. Следователи старались так, что комбриг наговорил на себя бог знает что. Потом, при передаче дела в прокуратуру, от своих показаний отказался. Но это не помогло. Обвинялся в том, что ещё в 1935 году «завербован японской разведкой и проводил подрывную предательскую работу в период боёв в 1939 году в районе реки Халхин-Гол». В ноябре Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла приговор по статье 58–16 УК РСФСР – 20 лет без права переписки с поражением в правах, конфискацией имущества и лишением воинского звания «комбриг». Отбывать наказание Кущева отправили в Устьвымлаге, там получил ещё «пятёрку». В июне 1943 года, когда железным огнём горела Курская дуга, по ходатайству и под поручительство Г. К. Жукова он был освобождён из заключения досрочно, восстановлен в РККА с понижением в воинском звании до полковника. В сентябре 1944 года был произведён в генерал-майоры. Все, знавшие его историю, прекрасно представляли себе и роль Мехлиса в его аресте и жестоком приговоре, равносильном смертной казни. Дело в том, что, когда Жуков, вопреки уставу, бросил в бой танковую бригаду без прикрытия пехоты на позиции японцев, из корпуса тут же по каналам особой связи в Москву сигнализировали о «проступке» волевого комкора. И в район боевых действий по поручению Л. П. Берии вылетел начальник Главного политуправления РККА комиссар 1-го ранга тов. Мехлис. Вот тогда-то в корпусе и начались аресты «шпионов» и «врагов народа».
Г. К. Жуков чувствовал и свою вину перед Кущевым. Там, на Халхин-Голе, когда за комбригом пришли офицеры НКВД, он пытался вступиться за своего начальника штаба, но ничего не вышло. Если бы карта вдруг нашлась… А то ведь сверхсекретный документ пропал. Где он? Все тогда в штабе стояли на ушах. Возможно, был недостаточно настойчив, убеждая работников спецслужб в добросовестности Кущева. Теперь, как бы между прочим поинтересовавшись у Берзарина работой начальника штаба и услышав в адрес дальневосточника похвалы, маршал старался всячески опекать своего бывшего комбрига. После ряда удачно разработанных и блестяще проведённых армией армейских и фронтовых операций настоит на представлении скромного – всегда в тени – Александра Михайловича к званию Героя Советского Союза. Этого высокого звания генерал Кущев был вполне достоин. Но Жуков смотрел дальше: судимость с Кущева, несмотря на его фронтовые заслуги, была ещё не снята. Официально реабилитирован он будет спустя 20 лет после войны, в 1965 году.
Войну генерал А. М. Кущев закончит в Берлине. Его парадный мундир будут украшать высокие награды: два ордена Ленина, три Красного Знамени, Кутузова 1-й и 2-й степени и дорогая ему медаль «XX лет РККА».
Должно быть, и вправду на свете нет ничего выше самопожертвования – недаром так много прекрасного заложено в людях незаметных, которые подчас не имеют и представления о собственных достоинствах и не задумываются о тайном смысле своего существования. Именно благодаря самопожертвованию у человека, чья жизнь проходит в лишениях и невзгодах, каким-то чудом создаётся характер, формируемый нарочито и вместе с тем исполненный великодушия, черты которого крупны и благородны, как черты лица на древней медали.
Полнейшее самоотречение, о котором я только что говорил, постоянное и равнодушное ожидание смерти, безусловный отказ от свободы мыслей и поступков, медленность продвижения по службе, почти не дающая простора честолюбию, и невозможность накопления богатств пробуждают добродетели, весьма редкие среди тех категорий людей, которые вольны поступать, как им захочется…
Рядом с командармом и в штабе, и на НП передовой линии, и в колонне наступающих войск всегда был член Военного совета генерал-лейтенант Фёдор Ефимович Боков. Уроженец Воронежской губернии. До войны окончил Военно-политическую академию им. В. И. Ленина. С начала войны на фронте – член Военного совета Северо-Западного фронта, 2-го Белорусского фронта. Берзарин познакомился с Боковым во время боёв под Демянском. Когда получил назначение на 5-ю ударную, тут же перетащил его к себе.
Артиллерия в 5-й ударной, как правило, начинала каждую очередную операцию. Она же ликвидировала прорывы и останавливала контрудары противника, отбивала его танковые атаки. Артиллерией командовал генерал-майор Пётр Иванович Косенко. Родился в селе Великомихайловка под Новым Осколом. В Красной армии с 1919 года, участник Гражданской войны. Окончил артиллерийскую школу в Харькове, затем – Одесскую командную школу тяжёлой береговой артиллерии. Командовал огневым взводом и дивизионом. В 1938 году окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе и отбыл на Дальний Восток. Командовал артиллерией 1-й Краснознамённой Дальневосточной армии. В самый канун войны окончил Курсы высшего комсостава при Академии Генерального штаба РККА. Воевал под Москвой, в районе Демянска, на Воронежском фронте командовал 1-й истребительно-противотанковой артиллерийской дивизией. Отличился в ходе Курской битвы. С 1944 года командовал артиллерией 5-й ударной армии. После войны Герой Советского Союза генерал Косенко будет командовать артиллерией воздушно-десантных войск.
Хорошо была поставлена работа оперативного отдела. Не подводила связь.
Широкомасштабная Висло-Одерская операция распадалась на целую серию более мелких и частных операций. Одной из них была Варшавско-Познаньская операция 1-го Белорусского фронта. Основной удар в рамках этой операции осуществляли 5-я ударная, 8-я гвардейская и 61-я армии.
Шестнадцатого
