Питер Браун - Любовь, которую ты отдаешь

Девушка, с которой Ринго поладил, осталась в Ливерпуле. Маурин Кокс тщательно следила за всеми приключениями Ринго, решив, что не отдаст Ритчи так легко. 1 декабря 1964 года, когда у Ринго обострился хронический тонзиллит и его положили в университетский госпиталь, Маурин села в поезд и привезла ему мороженое. Она оставалась там до тех пор, пока он не поправился, и провела с ним в Лондоне Рождество. Вики Ходж отправилась отдыхать в Швецию.

Как всякая девушка–северянка, Маурин захомутала своего возлюбленного на северный манер — к середине января она забеременела. Ринго, как всякий добропорядочный северянин, сделал то, чего от него ждали. Однажды в три часа утра, ласковый и пьяный, он опустился на одно колено и сделал Маурин предложение под добродушные насмешки друзей. Они поженились 11 февраля и провели короткий медовый месяц в доме Дэвида Джекобса в Брайтоне, а затем вернулись в маленькую квартирку на первом этаже, которую сняли в северной части Оксфорд–стрит. Через несколько дней вход со стороны улицы осадили фанаты. Поэтому Ринго приходилось вскарабкиваться на раковину и вылезать через маленькое окошко на другую сторону. Так долго не могло продолжаться. Он попросил Кена Партриджа найти для них квартиру, а сам уехал сниматься в новом фильме о «Битлз». У Кена было всего четыре недели на поиск и оформление новой квартиры.

Маурин проявила больше снисходительности к работе Партриджа, чем Синтия. Приехав из своего временного пристанища со старым плюшевым медведем и дорожной сумкой в руках, она переходила из комнаты в комнату, растерявшись от вида роскошной квартиры, которая теперь должна была стать ее новым домом.

В конце зимы 1965 года битлы начали работу над своим вторым фильмом под рабочим названием «Восемь рук обнимают тебя». Его съемки обошлись втрое дороже, чем съемки «Тяжелого дня», и заняли вдвое больше времени, но фильм получил лишь треть откликов в прессе. Сюжет оказался слабо разработанным, прослеживалась тщетная попытка повторить первый успех. Окончательный сценарий был написан Марком Беймом и Чарльзом Вудом и назывался «Помогите!». Глупейший сюжет вращался вокруг сумасшедшего ученого и секты индуистов, охотящейся за ценным кольцом, которое почему–то оказывается на пальце у Ринго.

Все, кто был занят в фильме «Помогите!», замечали, что с ребятами что–то не то. Их продолжительные хихиканья и периодические отлучки в костюмерную не оставляли сомнений в том, что происходит. Семена, посеянные Бобом Диланом прошлым летом, теперь расцвели в четырех насквозь пропитанных зельем головах. Эффект от марихуаны и самого Дилана очевиден в песнях, написанных для фильма «Помогите!». Две песни представляли особый интерес. Одна из них, сочиненная Полом, стала откровением для публики. Это произошло летом 1965 года, когда заканчивались съемки фильма. Как–то утром Пол, встав с постели, направился к пианино и написал песню в один присест. Он сочинил музыку под «Шалтая–болтая», подобрал нужные слова и назвал песню «Вчера». Пол любит говорить, что это чудесное творение, оно, как яйцо — без швов и изъянов. Песня понравилась не только фанатам «Битлз», но и пришлась по вкусу людям всех возрастов и склонностей.

Другая песня на стихи Джона была названа так же, как и фильм. Никто не обратил внимания на весьма примечательные стихи — жалобный крик одиночества и отчаяния, звучавший громче, чем в предыдущей песне «Я неудачник».

Когда–то много лет назад я молод был,Ни у кого ни в чем я помощь не просил.Теперь прошли те дни, и я не так самоуверен,Я изменился. Распахнул я настежь двери.Все в моей жизни очень сильно изменилось,И независимость, похоже, испарилась.По временам я беззащитен, и тогдаЯ знаю, что ты мне нужна, как никогда.Помогите! Кто–нибудь!Помогите!.. Помогите!..

Как–то Джордж Харрисон познакомился с дантистом Эриком Казинсом. Постановка коронок и косметические процедуры, связанные с зубами, стали отнимать у битлов очень много времени с тех пор, как их стали часто фотографировать. Казинс обслуживал всю четверку и их жен. Он жил в красивой квартире на Бейзуотер–роуд вместе со своей подружкой Эни, кудрявой блондинкой. Битлам дантист казался несколько скользким, и они подозрительно отнеслись к его попыткам завести с ними дружбу. Но он проявлял сильную настойчивость, и наконец Джон с Джорджем приняли его приглашение прийти к нему домой на обед.

Все четверо помнят, что, войдя в дом, они сразу заметили кубики сахара, аккуратно разложенные на каминной доске. Разговор за обедом крутился вокруг секса и американца Тимоти Лири, которого никто не знал, кроме Джона, краем уха слыхавшем о новом всемогущем наркотике ЛСД. Когда обед закончился, дантист положил по кусочку сахара в каждую чашечку кофе. Патти хотела отодвинуть недопитый кофе, но Казинс настоял на том, чтобы она допила все до капли. «Давай, давай, допей до конца».

После того, как кофе был выпит, все вернулись в гостиную, и только тогда Казинс объяснил свои действия. Синтия и Патти похолодели от ужаса, и не потому, что знали, какое действие оказывает ЛСД, просто у них создалось впечатление, что замышляется оргия. Они извинились и собрались уходить.

Казинс, беспокоясь за их безопасность, вместе со своей подружкой последовал за ними. Джордж, Джон и девушки забились в малолитражку Джорджа, специально не оставив места Казинсу и его подруге. Дантист сказал, что поедет за ними на своей машине, куда бы они ни последовали, и Джордж помчался по улицам Лондона на бешеной скорости, пытаясь оторваться от него. Казинсу удалось, держась у них на хвосте, добраться до популярного ночного клуба «Пиквик», куда они решили заглянуть, чтобы послушать восходящее рок–трио: Пэдди, Клауса и Джибсона. Больше раздраженные, чем обеспокоенные, битлы вошли в переполненный клуб вместе с Казинсом, шедшим за ними.

В «Пиквике» и начали происходить странные вещи. Помещение увеличилось в размерах, вытянулось, вокруг замелькали искры. Они почувствовали себя неуютно и через несколько минут решили уйти. Казинс все еще плелся за ними, уговаривая вернуться к нему домой. Две пары направились в «Ад Либ», надеясь, что знакомое окружение поможет им прийти в себя. Всю дорогу Патти боролась с необъяснимым желанием перебить витрины на улице. Они припарковались за углом у входа в «Ад Либ».

«Когда мы наконец сели в лифт, — рассказывал Джон, — нам всем показалось, что начался пожар. Мы начали вопить, и все были возбуждены и истеричны. Когда лифт остановился и двери открылись, мы орали».