Елена Арсеньева - Репетиция конца света

Несколько долгих секунд на том конце провода царило молчание, в смысле, раздавались только звуки музыки, а потом послышались гудки. Мать Костика бросила трубку...

– Я так и думал, – кивнул Александр, с видимым облегчением опуская свою. – Всю дорогу не мог вспомнить, что это за музыка, а сейчас сообразил: Яан Терзен, саундтрек к фильму «Амели». Вся Франция по этой «Амели» с ума сходит. У нас фильм прошел очень скромно, но музыка и в самом деле великолепная!

– И это все, что ты можешь сказать по поводу такого звонка? – возмутилась Алена.

– А, насчет звонка... – вздохнул Александр. – А что тут сказать? Обычная картина, когда человек хочет найти у психолога не правильный совет, не решение проблемы, а оправдание своим поступкам. С одной стороны, мальчика имеют старые тетки. С другой стороны – он имеет за это деньги. Для нашей бедной маменьки это большие деньги. И в глубине души она уже жалеет, что преступила замечательное правило: «Меньше знаешь – лучше спишь». Лучше бы ей и дальше не подозревать об истинном месте работы сынули. И от меня она ждала не этого естественного вопроса: почему, дескать, вы молчали? – а каких-нибудь общих рассуждений на тему: ваш сын уже взрослый человек, вполне может сам отвечать за свои действия, и разве вы не понимаете, что он поступает так ради вас? Ради того, чтобы облегчить вашу жизнь. Ну и заработать самому. В самом деле, кто-то просит милостыню, кто-то идет на курсы крупье при казино, кто-то выращивает грибы вешенки в гараже, а кто-то за деньги доставляет удовольствие женщинам. Suum cuique! Каждому свое!

– Ты серьезно так думаешь? – с изумлением посмотрела на него Алена.

– А пуркуа бы не па? – пожал плечами Александр. – Я, наверное, поступил не слишком корректно, сразу взяв в разговоре быка за рога, но моя задача – не успокаивать, не советы давать, а вскрыть проблему, которая в самом деле волнует человека. Меня интересует не столько звонок, сколько повод к нему. Я указал этой мамаше суть ее проблемы. Что же касается меня... честно, я не вижу ничего особенного в этой области деятельности.

– В смысле, в том, чем занимается Костя? То есть ты смог бы?..

– Не могу сказать, смог бы я делать это сугубо за деньги. Просто не знаю – не предлагали. Но в общении со взрослыми дамами не вижу ничего ужасного, честно. Наоборот – мне очень нравятся женщины старше и много старше меня. Гораздо больше нравятся, чем юные девочки, пусть даже эти дамы не столь упруги, как те подруги. – Александр хохотнул. – Во взрослых дамах есть особый шарм, который девочки когда-а еще приобретут. Понимаешь?

Значит, не только Девы (Алена была по зодиаку Девой) считают, что вечная юность была бы скукой, но и Близнецы (психолог Александр был по зодиаку Близнецом) придерживаются того же мнения?..

Янтарные глаза Близнеца-психолога приблизились. «Какие у тебя длинные ресницы!» – хотела сказать Алена, но поняла, что не успеет, что поцелуй случится раньше. Он и случился...

Целовался психолог великолепно, так, что Алену сладкая дрожь пробирала, пока его язык хозяйничал у нее во рту. А уж когда его прохладные пальцы скользнули под ее свитерок и прошлись по правому боку, она просто задохнулась. И было необыкновенно приятно, просто-таки пьяняще знать, что особенно возбуждает этого порочного мальчишку не столько наличие у Алены аппетитных округлостей, сколько немалая разница в возрасте. И возникло такое ощущение, что будь ей не тридцать семь, а еще на десять лет больше, янтарные глаза горели бы еще большим желанием...

Почему-то рядом с этим чудесным психологом Алене уже не столь сильно хотелось умирать, как три дня назад. И дождаться десятого января казалось не столь трудно, как раньше... Все в точности по пословице: ушла бы в монастырь, да много холостых!

Неведомо, как отношения между Девой и Близнецом развернулись бы дальше, но, к счастью, раздался звонок.

– Алло! – суматошно выкрикнул Александр в трубку, и тотчас же, буквально на глазах, его разгоряченное лицо сделалось спокойным, а прерывающийся голос зазвучал ровно, с прежними вкрадчивыми, обволакивающими интонациями: – Телефон доверия, слушаю вас.

Алена протянула руку к параллельному телефону, чтобы послушать и этот разговор, – и вдруг ее словно толкнуло что-то. Все-таки не зря она сегодня пришла к Александру! И дело совершенно не в его обалденных поцелуях и не в том, что чужие горести в самом деле оказали на нее терапевтическое воздействие. Поворот сюжета толкнулся в голове, как птенчик, готовый вылупиться из яйца!

Предположим, в том борделе, где зарабатывает на жизнь Костя, случайно происходит убийство. Нет, не случайно! Предположим, какая-то дама решает отведать любви юного красавца и едет туда. А потом ее находят мертвой. Ее нечаянный любовник тоже убит. Кто это сделал?! Притоносодержатель избавляется от трупов, но нанимает частного детектива расследовать дело... Или что-то в этом роде, ладно, подробности не столь уж важны, их Алена придумает потом. Сейчас для нее важнее антураж. Место действия, декорации. Конечно, их нетрудно выдумать. Но лучше бы все потрогать руками, увидеть своими глазами...

Эта страсть – все потрогать своими руками, увидеть своими глазами – сохранилась с тех пор, как Алена занималась журналистикой. Страсть к правдоподобным деталям при полной несуразице и неестественности темы, идеи, сюжета, героев и так далее. Между прочим, ее детективы хорошо читались не только благодаря закрученному сюжету и не разгадываемой до последней страницы интриге, но и благодаря правдивым бытовым деталям. Чтобы иметь их в достатке, она сутками моталась на «Скорой», потому что героем очередной книги был врач именно со «Скорой», не брезговала посетить морг, когда писала про патологоанатома, правдами и неправдами забиралась в вертолет МЧС, когда писала «боевичок» о спасателях, часами не выходила из лаборатории исследования крови, мяла глину и вертела гончарный круг в мастерской знаменитой керамистки, брала консультацию у молодого наркомана и тайно встречалась с телохранителем местного пахана...

Так разве слабо ей посетить инкогнито публичный дом, когда это нужно для сюжета? А вот и нет. Не слабо!

– Вот сюда давай, в проулок, – подбородком указал Зернов направо, когда впереди замаячило здание ГУВД Приокского района.

Поляков послушно повернул, потом въехал в школьный двор, уже пустой по причине позднего часа, и остановился под тополем.

– Мужики... вы чего здесь? – опасливо спросил задержанный и на всякий случай прикрыл голову скованными руками.

Зернов посмотрел на него с великим презрением. Этот высокий, спортивный парень был до того труслив, что просто с души воротило. С той минуты, как Зернов посулил припаять ему не только статью за распространение наркотиков, но и за сопротивление сотрудникам органов (а что? Делал попытку вырваться при задержании? Делал. Вот тебе и прямое сопротивление!), он просто-таки расползался по сиденью, как кисель. Согнулся, пряча лицо, изредка протяжно шмыгал носом. Можно было не сомневаться: если и не плачет, то с трудом сдерживает слезы. Однако главного, столь ожидаемого Зерновым, он так и не сделал, а именно: не повторил той фразы, которая уже была сказана: давайте, мол, договоримся, мужики! А почему? Неужели его так пригнула сумма, названная Зерновым? Но не может же он не понимать, что и здесь, как во всяком деле, торг уместен?