Таежный тупик. История семьи староверов Лыковых - Василий Михайлович Песков
– Да уж что Господь дасть…
Догадываемся, были у старика перед кончиной с дочерью «философские» разговоры на тему, как не пустить по ветру все, что накоплено для «Царства Небесного» отшельничеством, постами, молитвами. Пришли к выводу: в миру капитал этот прахом пойдет – «нам с миром жить не можно».
И Агафья пока что не смеет ослушаться. Не без скрытого смысла рассказала нам житие «пустынницы» Марии Египетской, прочитанное вместе с отцом незадолго до кончины.
Еще и еще раз напомнили мы сорокатрехлетней дочери этой тайги обо всем, что может тут угрожать одинокому человеку.
– Что Господь дасть… – И играет с козленком. Вертолета, выполнявшего на другой день рейс к геологам, мы ждали долго. Мартовская тайга уже наполнялась голосами синиц, дробью дятлов, всполошным криком кедровок. Над козьим стойлом вился парок. По огородному склону из-под кучи валежника уже тек робкий, маленький ручеек. На припек из открытой нечаянно двери выбежал любимец Агафьи козленок – и прямо к материнскому вымени. Вцепился, сосет, подрагивая от возбужденья. Агафья с криком «ай-ай!» сгребла любимца и села к окошку поить из берестяной посуды.
Коротая у костра время, мы с Николаем Николаевичем достали из рюкзака газеты, купленные в Абазе. Чего только нет в человеческом океане – идут через полюс на лыжах… стрельба в самолете… стрельба в Иерусалиме… новое совещание в Вашингтоне… И от всего вдалеке – вот эта догорающая, как свечка, особенная человеческая судьба. Украдкой наблюдаем, как понуждает Агафья козленка пить молоко. Сама не пьет – пост. Какая сила держит ее на месте? Неизбежно печальным будет конец, но она не страшится… Ерофей, счищавший с избушки снег, первым услышал шум вертолета. Постучал по крыше лопатой: «Агафья, Агафья, будем прощаться!»
К вертолету с нами Агафья не побежала. Взлетая, мы увидели ее такой же, как встретили, – в мышиного цвета одежке, в резиновых, зашитых нитками сапогах, с тремя платками на голове. О чем она может думать сейчас?
Просим пилотов пролететь над избой… Виден сверху непогасший наш костерок, коза с козленком, одинокая фигура глядящего вверх человека…
Летящему в Абазу начальнику геологической партии Черепанову Сергею Петровичу не терпится узнать, чем окончилась наша миссия.
– Я так и думал… Но может быть, позже, когда как следует оглядится, одумается.
– Может быть…
Час полета, и ни единого человеческого следа внизу.
Март 1988 г.
Одна
В июне получил я большое, на восьми страницах, письмо от Агафьи. Почувствовал, пишет, стесненная одиночеством: «После вас-то до мая никого не было». Подробно сообщалось в письме о нашествии после спячки медведей. Одного Агафья встретила на реке, когда пошла за водой. «Стала бить по ведру, а сама пячусь, пячусь к избе… Схватила ружье, дала два выстрела кверху». Через день еще один зверь «поменее ростом» интересовался ямой с картошкой и козьим загоном, но почему-то ушел, «ничего не порушил». А потом появился опять и стал разрывать могилу Карпа Осиповича. Отпугнув зверя выстрелами, Агафья поразвесила всюду «пужала» – дареную красную кофту, праздничный сарафан, красное детское платьице, в коем завернуты были свечи. Забегая вперед, скажу: эту охранную сигнализацию мы увидели возле избы, у могилы и у загона для коз. Полинявшие от дождей красные тряпки были единственным средством, оберегавшим затерянного в тайге одинокого человека. Весной звери голодны. Опасность была нешуточная. И Агафья, крайне деликатная в просьбах, на этот раз написала: «Нужна мне собачка». Еще просила о чугунках небольшого размера и теплом стеганом одеяле. Эти просьбы, сообщения об огороде и отсутствии страха перед медведями не оставляли сомнения в том, что куда-либо двигаться из Тупика Агафья Лыкова не намерена.
В то же время без «мирской» поддержки жизнь ее невозможна. Геологи подбрасывают таежной соседке муку, крупу, садовые лакомства из Абазы. Мы с Николаем Николаевичем Савушкиным и Ерофеем заранее списываемся, что нужней и полезней будет для нашей «подшефной» таежницы, как лучше истратить несколько десяток и четвертных, присланных в газету с пометкой на переводе: «Купите что-нибудь для Агафьи». В Абакане по традиции мы держим совет в исполкоме с Галиной Алексеевной Трошкиной – человеком сердечным, хорошо понимающим необычность наших забот и готовой внести в это дело лепту официальной власти, облекая ее в форму, приемлемую для этого нестандартного случая. Происходит это уже восемь лет по выбранной стежке: «Милосердно помочь, ни к чему не принуждая и не стесняя», и сложилось все в неформальное попечительство, участие в котором принимают и читатели нашей газеты.
На этот раз в вертолет мы погрузили три тюка сена и пять мешков комбикорма для коз, муку, крупу, мед, свечи, батарейки, фонарик, кастрюли, чугунки, решето, одеяло, бумагу, конверты, карандаши, картонный ящик гостинцев с московского Бутырского рынка, кусок материи для «устрашения медведей», ящик с курами и кобелька по кличке Дружок. Кроме того, в Абакане мы купили лицензию на отстрел марала. (Ерофею с наступлением холодов предстоит добыть зверя и вместе с Агафьей переправить мясо к жилью.) Перечисляю все это в порядке отчета перед всеми, кто принимает участие в судьбе Агафьи, а также для представления о ценностях в ее нынешней жизни.
Она по-прежнему многое не приемлет: хлеб – только свой, не притронется к колбасе и консервам, не возьмет масла в бутылке, чищеную рыбу, варенье, конфеты, чай, сахар. По этой причине геркулес из коробок мы, как всегда, вытряхнули в свежую наволочку, мед запасли в туеске. Принимает гостинцы подопечная с благодарностью – «спаси Бог», но с чувством достоинства, без заискивания и очень редко о чем-нибудь просит.
Так было и в этот раз. На вопрос – что ей больше всего пришлось по душе и более всего нужно? – Агафья с улыбкой взяла красный снаружи и ярко-белый внутри размером в два кулака чугунок. «Хороший. На Пасху сварю в нем кашу». А нужнее всего оказалась собачка…
Но сначала был полет над тайгой. Уже привычный полет. Земля то обрывалась вниз к Абакану зелеными кручами кедрачей, то набегала безлесными и бестравяными каменистыми верхушками гор, на которых лежал старый снег и зеленели озерца талой воды. Осень позолотила луга над тайгою. Брызгами желтого с красным по кедрачам мелькали верхушки берез и осин. Абакан, принимая справа и слева серебристые речки и ручейки, тек в каньоне диким и нелюдимым. По реке плыть – пришлось бы одолеть без малого четыреста километров. По прямой же пространство до нужной точки мы пролетели за час с небольшим.
Было в дороге забавное приключение. Петух, взбудораженный высотою и ревом турбин, ухитрился вылезти из ящика и стал на крыльях метаться по вертолету с истошным непетушиным криком. Он ухитрился оцарапать
