Андрей Громыко - Памятное. Новые горизонты. Книга 1

В Москве было четыре часа утра, в Вашингтоне – еще восемь часов вечера вчерашнего дня. Поэтому, когда гитлеровские люфтваффе бомбили Минск, Киев, Каунас и другие советские города, когда в Брестской крепости уже рвались снаряды, в Вашингтоне был еще вечер 21 июня.

В поздний час того же дня американские радиостанции со ссылками на европейские источники сообщили: «Германские войска перешли границу Советского Союза…»

Ранним утром 22 июня мы в Вашингтоне слушали по радио из Москвы сообщение о том, что Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, напала на Советский Союз.

Началась война.

Героически защищая свою независимость и свободу, свои социалистические завоевания, советский народ, наши доблестные вооруженные силы вступили в смертельную схватку с германским фашизмом, с его мощной военной машиной.

В ряде европейских стран, оккупированных гитлеровскими войсками, развернулось движение Сопротивления, сыгравшее большую роль в антифашистской борьбе.

Не могу не сказать о тех чувствах, которые испытывали советские люди, находившиеся в США в период войны. Она застала тогда в Америке многих наших граждан. Часть из них вернулась на родину.

Правда, возвращение это было часто связано не только с дорожными трудностями, но и с риском для жизни. Бывало, направлявшиеся на родину по морю семьи полностью погибали, когда торпедированные или разбомбленные фашистами транспорты тонули и в Тихом океане, и в Атлантике, и в северных водах на пути из Великобритании в Мурманск.

И тем не менее каждый советский человек, на каком бы посту он ни находился и какую бы работу ни выполнял, получая извещение о том, что ему необходимо выезжать на родину, с большим душевным подъемом стремился поскорее уехать. Каждому казалось, что там, на родине, он нужнее и сможет внести более весомый и конкретный вклад в победу.

В США оставались лишь те, кому было доверено выполнять важные поручения Родины в военное время. Среди них были работники посольства, консульств, государственной закупочной комиссии в Вашингтоне, «Амторга» – находившейся в Нью-Йорке корпорации, которая юридически считалась американской, но по существу занималась вопросами советско-американской торговли.

Можно определенно сказать, что советские учреждения в США продолжали четко вести свои дела. Каждый сотрудник старался наилучшим образом выполнить данное ему задание. Все исходили из того, что Родина ждет от них только хорошей работы.

Конечно, люди получали и сообщения о гибели родных и близких. Зато позже общей радостью становились сообщения об успехах нашей армии на фронте.

С первых дней Великой Отечественной войны основополагающей задачей внешней политики СССР стало всемерное содействие обеспечению наиболее благоприятных международных условий для организации отпора врагу, а в дальнейшем – для полного разгрома фашистских агрессоров и освобождения из-под их ига народов Европы. Советский Союз и его дипломатия добивались упрочения антигитлеровской коалиции, открытия второго фронта, хотя путь к этому был еще долгим и трудным.

Вообще тот первый период войны, предшествовавший разгрому немецко-фашистских войск под Москвой, стал временем тревожного ожидания. Не только мы, но и американцы жили в напряжении – куда повернется ход событий на советско-германском фронте. Можно было уловить трезвую тенденцию в общественном мнении. Многие в США рассуждали так:

– Ваша страна – великая и могучая. Не раз за свою историю она, пройдя через тяжелые времена иностранного нашествия, в конечном счете выживала. То же произошло и не так давно – после иностранной интервенции врагов Октябрьской революции 1917 года.

Но тем не менее основная масса населения США находилась вначале в состоянии шока из-за быстрого продвижения гитлеровских войск на восток, в глубь Советского Союза. А когда захватчики очутились у западных окраин Москвы, то пессимистические настроения среди американцев стали преобладающими.

Однако даже и в то тяжелое для нашей страны время находились в Америке люди, которые верили в решимость советского народа и в его ресурсы, считали, что он в состоянии выстоять, а затем и повернуть события на фронте в ином направлении.

Время осени и зимы 1941 года можно назвать суровым и жестоким. Вести из Москвы в Вашингтон поступали одна тревожнее другой. С 19 октября в столице ввели осадное положение. Одно время (в конце октября – начале ноября) казалось, что наступление захватчиков захлебнулось. Однако в середине ноября гитлеровцы его возобновили.

Но на этот раз продвинулся вермахт вперед совсем немного. Защитники города остановили врага, а 5 декабря начали контрнаступление.

Однако, прежде чем до Вашингтона дошло сообщение об этом радостном для нас событии, поступило другое – и тоже огромного по своим последствиям значения. Америка выдохнула в едином порыве: «Пёрл-Харбор». Собственно, в переводе оно означало «жемчужная гавань». Но в один миг страна забыла о красоте названия: с того момента оно стало наименованием национальной трагедии.

7 декабря внезапно, без объявления войны, японские вооруженные силы напали на эту американскую военно-морскую базу на Гавайских островах и потопили значительную часть Тихоокеанского флота США. Япония начала войну против США и Англии на Тихом океане. 11 декабря Германия и Италия объявили войну Соединенным Штатам. Америка вступила в войну, но ничего хорошего сообщения тех первых дней с театра военных действий американцу не приносили. Япония, использовав фактор внезапности, стала высаживать десанты на островах Тихого океана и занимать их. Америка посуровела и начала больше прислушиваться к гулу войны в Европе.

А через два дня в столице нашей родины Совинформбюро сообщило о провале немецко-фашистского плана окружения и взятия Москвы и первых важных победах Красной армии. Контрнаступление наших войск продолжалось до начала января.

В конце декабря 1941 года и начале января 1942 года в наше посольство не раз приходили американцы – группами и в одиночку, поздравляли с успехами наших войск под Москвой. Правда, в этих поздравлениях легко угадывались горечь от того, что происходит в Тихом океане, и в целом тревога в связи с войной в Европе.

Так Соединенные Штаты и Советский Союз волею истории оказались по одну линию фронта, плечом к плечу против общего врага.

У Рузвельта и его окружения своих забот хватало выше головы. Война требовала мобилизации всех сил нации на отпор врагу. Однако, узнав о победе под Москвой, президент и его кабинет стали смотреть на положение Советского Союза по-иному. Сам Рузвельт, его министры уже более трезво оценивали дальнейшие возможности Советского Союза в ходе войны.