Машина Времени. Полвека в движении - Михаил Михайлович Марголис
«А мне с годами разговаривать с Макаревичем по телефону стало тяжело, – признается Фагот. – Хотя желание иногда возникает. Он частый персонаж моих размышлений, воспоминаний. Макар изменил мою жизнь. Невозможно сказать, кем бы я стал, не предложи он мне когда-то выступать с «Машиной». Но сейчас общаться с ним трудно. Для меня он – человек настроения. Если застаю его в хорошем расположении духа, у нас происходит нормальный разговор, если в плохом – в душе остается очень неприятный осадок. После чего трудно вновь набирать его номер. Поэтому предпочитаю иногда отправлять ему электронные письма.
Предложил как-то Андрею реанимировать программу «Маленький принц» к 21-летию со дня ее выхода. Пусть, говорю, текст Экзюпери читает твой друг Ярмольник, а вместо Подгородецкого на клавишные можно позвать из Штатов Игоря Саульского. Но Макар сказал, что «Маленький принц» – крохотный эпизод в его биографии, и отмечать такие даты не собирается. В общем, просто отмахнулся от этой идеи…».
«Феномен Макара в том, что, не прикладывая специальных усилий, он всегда оказывался на переднем плане, – считает Маргулис. – Отсюда постепенно и возникло определение – Андрей Макаревич и «Машина Времени», по поводу чего я никогда не рефлексировал».
«Такое разделение неправильно, – уверен Кутиков. – Но, к сожалению, многие российские промоутеры преподносят нас так. Хотя странно было бы в свое время увидеть на афишах надпись – Джон Леннон и группа «Битлз», несмотря на то что Леннон являлся создателем группы, носителем ее идеи, сердцем, мозгом».
«Суть моего лидерства в «Машине», которое оформилось постепенно и которого я в первые годы совершенно не ощущал, заключается только в том, что я всегда сочинял больше песен, чем остальные участники группы, значительно больше, – говорит Макар. – Я же их в основном и исполнял. Следовательно, публика на меня в первую очередь и смотрела. Вот и все. А комплексов никаких я в себе не изживал, и вообще борьбой с собой никогда не занимался. Глупейшее занятие, совершенно бесперспективное. Особенно в юности. Я не Павка Корчагин абсолютно. Стараюсь существовать в гармонии с происходящим вокруг. Поэтому никому никогда не завидовал, скажем, из поэтов или коллег по цеху. Ну разве что изредка Левитанскому или Бродскому, но не сильно… Каждый пишет, как он дышит. Какая зависть? Радуюсь, если кто-то на моих глазах сочинил что-то хорошее. Мне в кайф. Я это всем показываю: «Смотрите, какая клевая песня». Когда Борька Гребенщиков записывал что-то новое, я несся с этой пленкой ко всем знакомым, говоря, как это здорово».
Мне встречались люди, в разные годы по касательной соприкоснувшиеся с орбитой «Машины» и затем удалившиеся от нее с не самыми позитивными чувствами. Все они со странной уверенностью рассуждали об эгоцентричности Макаревича, а заодно пеняли на его скупость. Мой личный многолетний опыт общения с Андреем как-то расходился с такими оценками. Да и показательные примеры вспоминались. Скажем, как Макар вручил Гарику Сукачеву нехилую сумму в валюте, чтобы тот приобрел нужную пленку для съемок своего фильма «Праздник». У «машинистов» тоже накопилось немало похожих историй. Разговоры о «макаровской скупости» у них вызывали солидарное недоумение.
«Для меня подобный упрек в отношении Макара – абсурден. Это легенда, рожденная неизвестно кем, – говорит Кутиков. – Ее озвучивают либо те, кто совсем Андрея не знает, либо желающие его очернить».
«Никогда со скупостью Макара не сталкивался, – подтверждает Гуля. – Что там творится у него за пределами нашего круга, меня не касается. Но внутри «Машины» все всегда обстояло нормально».
«К собственному 50-летию решил выпустить сборник своих стихов, – говорит "Фагот". – Стоило это недорого, и теоретически я мог бы оплатить издание. Но захотелось, чтобы мне помогли «воскресники» и «Машина», и я упомяну об этом в книжке. Обратился с просьбой к Лёше Романову, близкому моему другу, с которым ежедневно общаюсь по компьютеру, к Андрюхе Сапунову, с которым регулярно перезваниваемся, к Женьке Маргулису, моему стариннейшему другу, с которым, было время, мы жрали пустые макароны, и к Макару. Сказал, что не у вас лично прошу, а как бы у групп. Нужно 500 долларов Макар сначала не понял: «Пятьсот тысяч?». Нет, говорю, просто 500 баксов… И он оказался единственным, кто, не задумываясь, дал мне необходимые деньги».
«У меня произошел куда более значимый и драматичный случай, – рассказывает Капитановский. – У моего первого ребенка обнаружили онкологическое заболевание. Срочно требовалась помощь. Я в те дни приехал к Макару, мы выпивали, разговаривали, и я пожаловался, что у меня ребенок болен непонятно чем. А у Андрея у самого тогда ребенок был маленький. Он воскликнул: «Чего ты дурака валяешь? Давай я дам тебе врача, у меня есть классный специалист». Я ответил: «Но он же, наверное, стоит дорого?» – «Не проблема, – сказал Макар, – я заплачу». И действительно, на следующий день пришел врач, попросил срочно подъехать с ребенком в республиканскую больницу, там организовали детальное обследование, уточнили ужасный диагноз, определили вариант возможного лечения и потребовались еще деньги. Я уже ухнул все, что у меня было. Пришлось опять обращаться к Андрею. Попросил некоторую сумму в долг, но вернуть ее все не получалось. Макар не то, что не вспоминал о ней, а напротив, несколько раз давал понять, что и не ждет этих денег».
Глава 24
Простая чеканка хитов
Песни «МВ» – либо отменное подтверждение формулы «все гениальное – просто», либо над ними все же ведется тщательная, но излишне не афишируемая работа.
ЕСТЬ СТАРИННАЯ, ХОРОШО ИЗВЕСТНАЯ ПРИТЧА О КОЛУМБОВОМ ЯЙЦЕ.
Мол, как-то великий мореплаватель (после открытия им Америки) трапезничал с испанским кардиналом Мендосой и еще рядом сановных лиц и услышал в свой адрес высказывание: открыть новую землю – это же так просто. После чего Колумб предложил любому из присутствующих поставить вертикально на обеденном столе куриное яйцо. Никто способ не придумал. И Христофор проделал это сам, разбив яйцо с одного конца. На что собравшиеся опять отреагировали скептически, типа так бы и они могли. Тут Колумб и изрек убойную фразу: «Разница в том, господа, что вы могли бы это сделать, а я сделал это на самом деле». За «Машиной» подобная снисходительная реакция ряда «продвинутых меломанов» следует, если не с момента появления группы,
