Ирина Эренбург - Я видела детство и юность XX века

Так начинается студенческий день. Но иногда и не так. Иногда лень идти на лекции. Студенты идут в кафе и там дожидаются обеденного перерыва.

В половине двенадцатого все выбегают из университета.

Обсуждение: куда пойти обедать. Почти всех обед ждет дома, но никому не хочется уходить от товарищей. В начале года это было понятно, но теперь все друг другу опостылели и только лень нарушать привычку. И потом — надежда: а вдруг произойдет что-нибудь новое.

У многих нет на ресторан денег: они берут взаймы или стараются примазаться к богатым.

— Пойдем к Мирону. У него обед — шесть франков.

— Нет, надоела эта русская дрянь. Может, к «Капуляду» или в «Биарриц»?

— У меня нет денег. Ты заплатишь за меня?

Останавливаемся на «Капуляде». Это — большой ресторан над кафе. Здесь всегда плохо пахнет. Официантки грубят, еда невкусная и масса народу. Зато дешево — можно купить талончики на десять обедов, и тогда получаешь скидку в двадцать пять сантимов с обеда. В «Капуляд» ходят обычно студенты-иностранцы. Французы любят хорошо поесть и предпочитают маленькие рестораны на соседних уличках.

В час мы кончаем обед и спускаемся в кафе. Оно выходит одной витриной на Сен-Мишель, а другой на улицу Пантеон. Столики сделаны из разноцветной яркой пластмассы, на стенах нарисованы уродливые фигуры с головами, похожими на скрипки. Мы проходим мимо бара, где посетители едят, сидя на высоких стульях у стойки. В баре дороже, чем наверху, и мы здесь ничего не берем.

В углу кафе несколько человек играют в карты.

Мы садимся на террасе, где зимой стоят угольные жаровни.

Сейчас нас пять человек. Заказываем пиво, хотя никому не хочется пить. Пиво дешевле, чем кофе. Вскоре к нам подходят еще товарищи. У Мартэна есть папиросы. Мы выклянчиваем их у него.

Появляется Баш на автомобиле. Он тоже присаживается к нашему столику.

— Баш идет, ура!

Габи рассказывает:

— Вчера Баш повел меня на собрание аэфовцев[24]. Я надела свой красный джемпер. Знаете, тот, за который меня прозвали «око Москвы». Взяла у Баша трубку и уселась в первом ряду. Они там произносили всякие речи. Никто не слушал. Мальчишки орали: «Да здравствует Леон Додэ». Баш тоже не слушал. В президиуме сидели какие-то мальчики, которые со мной перемигивались. Я курила трубку, свистела, когда все аплодировали. Словом, вела себя вызывающе. Я хотела показать этим дуракам, что они идиоты.

— Тебя не побили?

— Ну еще что! Правда, при выходе стали что-то орать по моему адресу, но девушку они все-таки не решились тронуть.

— Рауль, ты заметил эту новую девчонку?

— Ничего себе.

— Я знаю про нее. Она — сестра кинематографиста. Он спит с ней.

— Жоржетт, познакомься с нею, подружись и приведи ее к нам.

— У нее кукольное лицо.

— Нет, глазки неплохие, и потом она аппетитная.

— Плохо одевается.

— Вот идет Сабина. А где Марсиана?

— Здравствуй. Ну, что новенького?

— Завтра воскресенье. Что делать?

— Можешь просить Кольдо покатать нас.

— Нет уж, спасибо. Опять поедем в Версаль, опять в кафе.

— Что вы тут говорите о завтрашнем дне, когда сегодня нечего делать. Идем в кино.

— Нет денег, и лекция.

— Пойдем в дешевый.

— Лень двигаться.

— Так что же завтра?

— Может, устроить картеж на дому?

— Родители дома?

— Жоржетт, мы должны завтра ехать в сумасшедший дом.

— Ну, опять рано вставать.

— В прошлый раз было забавно. Один сумасшедший стал раздеваться. Все студенты хихикают, девчонки смущаются, а этот выживший из ума Дюма (вот так профессор! — ему бы сидеть вместе с больными) объясняет: у него боязнь одежды…

— На тебе красивая блузка.

— Мне ее сделала Мария. Она придумывает модели для каких-то мастерских. Эту модель у нее тоже купили. И она обязалась никому ее не давать. Мне она подарила, но с тем, чтобы я никому не рассказывала, откуда у меня.

— Мне нравится.

— А мне нет — рогожа.

— Мужчины ничего не понимают.

— Габи, почему ты задумалась?

— Я сегодня встретила одного человека. Он был в плаще. Во всем его облике было что-то нефранцузское. Он, кажется, учится в школе Лувра, но я его раньше не видела.

— Габи, поцелуй меня. Ты сегодня такая хорошенькая.

— Мартэн, придумай, что сейчас делать.

— Мне хочется есть.

— Съешь рогалик, я за тебя заплачу.

— Вот опять та баба. Она воображает себя интересной.

— А вот и Марсиана. Мадемуазель, вы не сядете, пока не скажете, что нам делать.

Сабина устраивает сцену Марсиане. Та с ней вчера условилась встретиться в кафе и не пришла. У Сабины не было денег, и ей пришлось оставить за кофе часы в залог.

— Габи, ты куда?

— Я звонить.

— Кому? «Ему»?

— Нет, «ей».

— Бельмон, ты сегодня слушал Ренэ?

— Он умница.

— Он лучше всего говорит, когда рассказывает о себе.

— А что сегодня интересного в «Попюлер»?

— Я не читал.

— Мы опустились до невозможности. Лень открыть глаза. Посмотрите на Пуарэ. Даже пепел не хочет отряхнуть. Посмотрите на его костюм. Весь в пепле.

— Я видел парламентский отчет. По-моему, они перепечатывают из года в год одно и то же. Пуарэ, какого ты мнения?

— Я изучаю себя. Это значительно интереснее, чем изучать других.

— Идёмте в «Людо» играть в бридж или в пинг-понг.

— Уже три часа, Жоржетт, иди на лекцию и запиши ее. Завтра я пойду за тебя. Ведь глупо ходить вдвоем на ту же лекцию.

— Значит, решено? В «Людо»?

«Людо» — это кафе, где играют в пинг-понг, в карты, в шашки, в шахматы, в бильярд. Оно находится на улице Сорбонны и существует столько же времени, сколько и университет.

Мы идем в «Людо».

Кафе полно студентами. Официанты бегают между столиками, разнося пиво, и грубо прикрикивают на посетителей. Грязно. Пол заплеван. Пахнет уборной. Слышны беспрерывные ругательства. Темно.

Мы берем карты. Разделяемся на два столика. Начинается бесконечный бридж.

Часов в шесть все с облегчением собираются домой.

День кончен.

Вечером мы уже не видимся.

Только Габи часам к девяти встречается со своими поклонниками, а Жоржетт с каким-то незнакомым нам человеком идет в кафе, но не в Латинский квартал, а на Монпарнас. Там они или танцуют, или снова сидят за столиком.

Наступает следующий день. Опять лекции, которые мы стараемся пропустить, опять кафе, безделье, сплетни, бридж. Некоторые внезапно решаются бросить «Капуляд» и исчезают. Но это ненадолго. Через несколько дней они снова появляются. Никто не замечает их исчезновения.