Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке - Юрий Борисович Швец
"Мы бы тоже хотели это выяснить", — заметил Спутница.
Не будь дураком, — проснулся мой внутренний голос. Разве ты не видишь, что на нем отпечатки пальцев генерала Андросова?
Письмо буквально кричало: "Сделано в КГБ". Теперь мне стало понятно, почему резидент так стремился узнать профессиональные планы Спутниковой. Он хотел знать, можно ли продать ей еще одну нашу фальшивку.
Но почему он не рассказал мне о своем плане провести через Спутника очередную активную акцию? с недоумением спрашивал я себя. Может быть, он кого-то проверяет? Нет, на проверку это не похоже. Если это целенаправленное действие, то оно может иметь только одну правдоподобную цель: запутать Спутницу и тем самым сорвать мою попытку разработать ее и Сократа. Другого публичного скандала им не пережить.
Конечно, это не обязательно должны быть целенаправленные действия, это может быть просто еще один пример некомпетентности. Московский штаб мог направить в резидентуру поддельное письмо на имя Ричарда Перла с указанием протащить его в печать любыми доступными способами. И, возможно, Спутник был единственным, кто мог воспользоваться этим письмом. Поэтому Андросов снова распорядился об ее утилизации, руководствуясь принципом: главное — быстро выполнить указание штаба, а о будущем позаботятся сами. В случае скандала он приказал бы мне прекратить с ней всякие контакты. И все было бы в порядке. Черт с ней, с вербовкой. .
Но что же мне теперь делать? возмущенно спрашивал я себя, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Сократ и Спутница наверняка уверены, что я имею отношение к этому дурацкому письму. Спасибо вам большое, товарищ Андросов, спасибо, что устроили мне этот тест. Даже ФБР было бы трудно так усложнить мне задачу. Полная неожиданность — залог успеха любого теста, и меня, конечно, застали врасплох.
Я лихорадочно размышлял, одновременно зарывшись лицом в письмо и делая вид, что изучаю его в мельчайших подробностях. Пара пристально наблюдала за мной.
"Ну что ж, письмо, конечно, интересное", — сказал я наконец. "Вы планируете его использовать?"
"Нет, конечно, нет", — сказал Сократ. "Одного скандала нам вполне достаточно".
"Может быть, мне стоит попытаться каким-то образом пустить его в печать?" — лукаво спросил я. лукаво спросил я. "Может быть, это подделка?"
"Трудно сказать", — задумчиво произнесла Спутница. "Есть только один способ проверить ее достоверность: обратиться в фонд "Наследие".
"Нет, я не готов заходить так далеко", — сказал я с игривой ухмылкой. "Тем не менее, вы опытные люди. Что вы думаете?"
"Опыт подсказывает нам, что больше не стоит пользоваться анонимными письмами", — сказал Сократ. "Но если хотите, можете взять. Может быть, кто-то в Москве найдет ей применение. Основная идея неплохая, но исполнение слишком грубое".
"Хорошо, Филя, подумай над этим", — сказал я, убирая письмо в карман. Надо было забрать у них эту чертову бумажку — наглядное свидетельство глупо задуманной и столь же глупо проваленной активной меры.
Сократ и Спутница, похоже, были удовлетворены моей реакцией на письмо. Во всяком случае, настороженное выражение на их лицах исчезло.
"Как давно вы живете в Америке?" — спросил я. спросил я.
"Около полутора десятков лет", — ответила Спутница. "У меня даже была грин-карта".
"Почему вы не натурализовались?"
"Потому что я не хочу", — ответила она резко. "У меня есть своя страна".
"А как вы познакомились друг с другом?" продолжил я их допрос.
"О, это настоящий роман", — ответил Сократ. "Филлис была ведущей популярной радиопередачи, своего рода ток-шоу, в Шотландии, где она выросла. В то время я преподавал в Гарварде. Однажды во время поездки туда я услышал ее передачу. Она меня очаровала. Я потянул за ниточки и договорился об интервью в ее программе. Она согласилась, хотя во время интервью дважды неправильно произнесла мое имя. В общем, потом мы несколько дней провели в осаде в доме моих предков, вооруженные винтовкой!"
"А почему винтовка?" удивленно спросил я.
"Филлис была замужем за убежденным правым. Я не представляю, как она могла его выносить", — продолжал Сократ.
"Когда он узнал, что мы влюблены, то поклялся найти нас, и три дня мы прятались в моем доме. Но мы выдержали этот кризис и позже уехали в Америку".
"Вы по-прежнему преподаете в Гарварде?" — спросил я. спросил я.
"Уже нет. Жизнь на профессорскую зарплату надоела". Сократ нахмурился. "Поэтому, когда мне предложили должность в администрации Картера, я без колебаний согласился. Хотя вскоре я пожалел, что не согласился".
"Почему? Ведь такая работа обеспечивает большой престиж, не так ли?"
"Я был создан по другому лекалу. Мой любимый профессор в колледже был закрытым коммунистом. У нас установились очень близкие духовные отношения. Я относился к нему как к отцу. В результате я превратился в заядлого социалиста, но прагматика. Людям моего идеологического склада трудно найти место под солнцем в Америке. Кроме того, со мной нелегко иметь дело. Если я в чем-то убежден, то буду стоять на своем, несмотря ни на что. Естественно, некоторым людям в Вашингтоне это совсем не понравилось".
"Но как же вы выжили в таком месте с вашими социалистическими идеями?" продолжал я допытываться у своих собеседников. Они, казалось, ничуть не возражали.
"Я придерживался своего мнения", — ответил Сократ. "Обычно я заканчивал работу примерно к одиннадцати утра и все оставшееся время обсуждал с Филлис по телефону нашу очередную пикантную статью. В те времена у нас были публикации, которые потрясали воображение. Неудивительно, ведь я так много знал…"
У этого человека любопытная психология, подумал я. До 11 часов утра он работал на правительство США, а после 11 часов — против него. Поразительная гибкость!
"А чем вы сейчас зарабатываете на жизнь?" — спросил я его. спросил я его.
"Я частный политический консультант".
"Вы консультируете правительство?"
"Нет, только частных граждан и неправительственные организации".
"А вы могли бы меня консультировать?" Постепенно я его раскусил.
Казалось, настал удобный момент переступить очередную грань, отделяющую обычного журналиста от сотрудника спецслужб.
"Вы серьезно?" Сократ оживился. "А какие у вас есть предметные области?"
"Ну, вы, наверное, заметили, что Советский Союз сейчас пытается выработать новую стратегию в области внешних отношений, в том числе и новую политику в отношении США. Наше национальное руководство ни в коем случае не монолитно, оно состоит из нескольких враждующих между собой группировок. У нас есть свои "ястребы" и "голуби"… В последнее время на Горбачева все больше влияют "голуби", которые выступают за умиротворение Америки".
"Это было бы губительно для твоей страны", — вмешался Сократ.
"Я согласен, потому что я принадлежу к ястребам", — сказал я. В десятый раз мне пришлось надеть маску. Все, что
