Спиноза. Жизнь мудреца - Фёдоров Александр Митрофанович

Смешно было бы, например, называть теплоту добром, а холод злом, как будто теплота и холод не суть естественные свойства воздуха, как будто можно какой бы то ни было вещи вменять в заслугу ее качества или ее природу.

10

В «Этике» главной проблемой для Спинозы становится человеческая свобода. В чем же она заключается, если, как было показано выше, все действия человека предопределены?

Понятие о человеческой свободе проистекает непосредственно из понятия о человеческой природе вообще.

Человек есть предмет, находящийся в тесной связи с другими предметами. Из его собственной природы следует то, что следует вообще из природы каждого предмета и что Спиноза считает положительным существом каждого предмета, а именно — стремление пребывать в своем бытии, сохранять и расширять свое бытие, соблюдать свое благо.

Это естественное стремление к самосохранению, к расширению своего бытия, т. е. врожденное стремление заботиться о собственном благе, и есть собственно воля человеческая, потому что она желает и утверждает только.то, что полезно для человека, и отрицает все, что вредно для него.

Из связи человека с прочими предметами следует, что он определяется и возбуждается извне самыми различными способами и что он постоянно подвержен внешним влияниям, которые он ощущает как впечатления.

Эти впечатления человек воспринимает и претерпевает, т. е. страдает.

Люди страдают, когда в них или вне их происходит нечто такое, чему они являются причиной лишь отчасти.

Люди действуют, когда в них или вне их происходит нечто такое, чему они составляют полную причину, т. е. когда из их существа следует с необходимостью что-нибудь такое, что вполне может быть объяснено только их существом.

Следовательно, все, что вытекает из одной только природы человека, есть его действие; все, что вытекает одновременно и из природы человека, и из окружающих его предметов, есть его страдание. Поэтому стремление человека к сохранению и расширению его бытия есть его действие, а возбуждения или ощущения, получаемые им извне, составляют его страдание, отчего и получили название страстей (аффектов).

Не будь мира явлений, постоянно оказывающего на нас воздействие извне, мы бы только действовали; не испытывай мы влечения к сохранению своего бытия, мы бы только страдали, потому что находились бы исключительно под гнетом внешнего мира, под необузданным владычеством страстей.

Но так как и то и другое имеет место в одно и то же время, то человек не есть только действующее или только страдающее существо, но он попеременно то действует, то страдает, испытывает то радостные, то болезненные ощущения.

Страдать — значит быть подверженным могуществу природы; это могущество ставит перед человеком препятствия на каждом шагу, постоянно напоминает ему о его бессилии, о его ограниченности. Уничтожить окружающие предметы он не властен, он вынужден смиряться с их существованием.

Но есть одно средство, с помощью которого он может отнять у них их непосредственное могущество и влияние на него. Это средство — превратить их в свой предмет, т. е. созерцать их.

Такое созерцание природы вытекает исключительно из существа человека, потому что он есть мыслящее существо.

Итак, человек может освободиться от напора внешнего мира с помощью своей способности мыслить. Но ум может иметь о предметах как смутные, так и ясные понятия.

Смутные понятия он имеет тогда, когда они суть представления ощущений, потому что ощущения не суть сами предметы, а только их отражения или оттиски. Представления зависят от ума — ощущения зависят от предметов, а так как без ощущений не было бы и самих представлений, то ум есть только отчасти причина представлений.

Ясные понятия ум имеет тогда, когда он является единственной причиной этих понятий или представлений, т. е. когда эти представления проистекают из чисто духовной мыслительной способности без всякого участия материальных ощущений.

В первом случае ум страдает, во втором он действует.

Следовательно, деятельность ума заключается только в ясных и различных понятиях. При этом всякая деятельность предполагает силу; страдание или бездеятельность — бессилие.

Для Спинозы сила совпадает с добродетелью. Добродетель, в его трактовке, есть естественная сила каждой вещи, т. е. способность ее проявить то, что необходимо заложено в ее природе.

Противоположностью добродетели, по этому определению, будет не порок, а бессилие. Так, добродетелью солнца является свет, так как в нем заключена его сила; добродетелью всякого существа являются его же действия, ибо в них выражается сила.

В чем же состоит добродетель человека?

Очевидно, что в его силе или деятельности, т. е. способности действовать по законам собственной природы.

Такая способность свойственна исключительно его умственной природе, притом не в ее смутных, бессвязных представлениях, а в ее ясных и раздельных понятиях. Поэтому человеческая добродетель состоит в мышлении, в ясном понимании вещей, в чем и заключается его сила и могущество.

Но, с другой стороны, нужно помнить, что действительная сила человека, как и всякого другого предмета, есть его природное стремление к самосохранению, к расширению своего бытия, к самостоятельной деятельности, другими словами, его стремление к превращению пассивного состояния страсти в активное состояние мысли.

Для Спинозы стремиться к расширению своего бытия, действовать добродетельно и руководствоваться в своих действиях разумом — это равнозначные выражения. Поэтому понятно, почему в добродетельной жизни, в жизни по разуму, в торжестве разума над страстями он видит истинную свободу человеческого духа, ибо только при такой жизни человек действует по законам своей природы и побуждается к действию причинами, которые могут быть поняты только из его собственного существа.

11

Пассивное состояние страсти требует некоторого уточнения. При более глубоком рассмотрении страсть оказывается не чисто пассивным состоянием.

Страсти возбуждаются в человеке внешними представлениями. Одни из этих впечатлений напоминают ему более его силу, другие — его слабость; одни увеличивают его бытие, другие уменьшают его. Потому-то и страсти, волнующие человеческую душу, могут быть либо расширяющими, либо умаляющими его бытие.

Когда способность деятельности увеличивается, бытие человека расширяется, и он достигает высшей степени совершенства.

Когда его деятельность стеснена, то бытие его уменьшается, и он нисходит на низшую ступень совершенства.

Переход от меньшего совершенства к большему есть радость, переход от большего совершенства к меньшему — печаль.

Радость и печаль и являются основными страстями человеческой природы, все прочие страсти — это лишь их видоизменения.

Поскольку человек от природы стремится к приращению и обогащению своего бытия, то чувство приращенного бытия гораздо приятнее для человека, чем чувство удрученного и стесненного бытия: радость всегда милее, чем печаль, которая причиняет человеку лишь муки и терзания.

Пока человек находится под непосредственным воздействием внешнего мира, он поневоле подвержен страстям и попеременно испытывает то радость, то печаль, то любовь, то ненависть.

Любовь — это радость, сопровождаемая представлением внешней причины, от которой она происходит; ненависть есть печаль, сопровождаемая представлением ее внешней причины.

Человек по природе своей неизбежно испытывает радость в действии, печаль в страдании, любовь в радости, ненависть в печали. В нем постоянно борются между собой радостные и печальные ощущения, страсти постоянно сменяются одна другой и поддерживают душу в вечной тревоге.

В этой борьбе страстей человеческая воля, будучи врожденным, естественным стремлением к расширенному бытию в деятельности, необходимо должна принимать сторону радостных ощущений и энергично противодействовать печальным, должна чувствовать неудержимое влечение к первым и неприятие последних.