Рома Зверь - Дожди - пистолеты

Это ты верно говоришь, мы редко со Светой были наедине. Очень. То с друзьями, то с родителями. Да, когда два человека любят друг друга, никто им не нужен. Факт! Почему всегда был кто-то? не знаю… Так получалось.

ДОЖДИ-ПИСТОЛЕТЫ

Роман со Светой развивался. Я постоянно приезжал. Она собиралась поступать в какую-то школу ФСБ в Ставрополе. Она все время об этом говорила. Сначала она хотела поступать в МГИМО, но мама ее отговорила — огромный конкурс и все такое.

Мы все время говорили о будущем: ну вот, мы сейчас закончим колледж, что мы будем делать? Я говорил: «Я хочу поехать в Москву. Давай вместе поедем. Уедем, будем жить вместе. Поженимся, все дела…» Но с другой стороны, я был готов и приехать жить к ней. Построить дом. Мы даже обсуждали, где именно. Такие мечты…

Света была очень деловой. В облаках не парила. Понятно, что она не случайно на слет поехала, ведь отбирали лучших представителей учебного заведения. Ее избрали президентом колледжа. Она проводила КВНы, играла в студенческом театре. Потом, когда началась очередная предвыборная кампания, она предложила одному из тамошних кандидатов какую-то агитационную программу для молодежи с дискотеками по нескольким городам региона. Все это встречам нашим не способствовало, понятное дело. Из-за ее общественной нагрузки стало меньше возможности встречаться. Но мы не переставали любить друг друга. Писали письма. Обсуждали нашу будущую свадьбу, семейную жизнь.

У меня к осени тоже начались какие-то напряги в колледже. На меня свалилась куча проблем. Жуть! К тому же «Белый шум» стал единственной силой в Таганроге, которая хоть что-то организовывала. Просто, кроме нас, никто в городе ничем таким больше не занимался. Так получилось. Все развалилось…

Витя стал работать на радиостанции «ТВС» («Таганрожская вещательная станция»). Он познакомился с каким-то диджеем прикольным. Как-то Витя мне говорит: «Группы нет, давай он сделает кавера на песни твои, которые в Таганроге знают, и ты споешь. Плюс живая гитара с примочкой. Ты будешь играть, петь, а диджей будет всю основу играть». Сделали. И опять: «Творческая группа „Белый шум“ представляет: диджей Вадс, Рома Билык и группа „Асимметрия“…» Какое-то техно… там название было специально убийственное придумано… Вспомнил! «Аппроксимация метаболизма». Что такое — я до сих пор не знаю. Концерт был протестом против введения платного проезда в общественном транспорте. В Таганроге до того момента был бесплатный проезд на трамвае и троллейбусе.

Я учился в колледже, профработник, все дела. Поэтому директриса дала нам зал без проблем. Мы готовились, репетировали. Ди-джей Вадс принес свой компьютер, установил на сцене. Колоночки зарядили. Гитара, примочка. Пришел Дима Рябов, заранее посмотрел, пока люди не пришли.

Мы расклеили афиши по городу. И часов в семь вечера все начиналось. И приехал еще как раз Валера Полиенко. Витя ему говорит: «Может, ты поснимаешь на видео все это безобразие, ты же во ВГИКе учишься». — «Да без проблем!» Взял камеру.

Витя очень переживал, потому что мы практически вдвоем все это организовали, придут люди, не придут — все ведь уже развалилось, народ редко куда ходил. Начали потихонечку заходить люди, садиться в кресла. Ты актовый зал себе представляешь? Обычная сцена и кресла, рядами. Мы несколько рядов убрали и сделали небольшой танцпол.

Началось шоу. Свет был таким: какой-то серебристый шар, от которого расходились лучи, плюс еще какие-то два мигающих прожектора. Мигалку желтую принесли, поставили на колонку. Самую обыкновенную ментовскую мигалку.

Песни в рейв-аранжировке звучали очень странно — тыдыщ-тыщ-ты-тыщ… Я пел припевы, там были проигрыши — смешные переделки песен. Голоса животных вставлялись, какие-то фразы непонятных людей. Песни мои, бондаревские. Штук двенадцать, наверное.

Витя, чтобы не переживать, очень сильно выпил. Концерт идет, Витя видит, что все сидят, смотрят. А на афишах-то было написано «Дискотека», вся фигня. Прогрессивная музыка. Все сидят и ничего не могут понять. И тут Витя выскакивает, хватает микрофон и начинает орать: «Этот концерт посвящен бесплатному проезду в городе Таганроге. Да здравствуют бесплатные трамваи!» Начал какую-то чушь нести под этот ды-дыщ-дыщ. Я пою песни, Витя что-то орет в микрофон: «Да здравствует бесплатный проезд!» — все пердит, шумит. Никто ничего не понимает. Потихонечку начинают вставать, танцевать, колбаситься. Ну и под конец уже все танцевали, всем все нравится, все врубились. В общем, шло такое жесткое мясо. Валера бегал по сцене, спускался в зал, снимал приборчики, людей. Ужас! И Рябов Дима тоже снимал всю эту канитель. Ну, с горем пополам закончился концерт. Все разошлись. Витя остался, Валера и я. Ну и чего-то Валера рассказывал про Москву, мы убирали актовый зал. Как-то так закончилось…

Я замечал, что со временем письма наши со Светой стали обыденными. Вот пришло письмо, читаешь, и все в порядке. Прочитал. А мысль-то все время о том, ну и что же будет дальше? С этой ситуацией. Уже не так было с этими письмами весело, романтично. Уже не в облаках. Вот информация: что с ней произошло, что со мной. Надо было что-то делать. Потому что мы оба закончили учиться, и еще хуже бы было. Что-то должно было бы произойти. Любви меньше не становилось, нет. Просто больше тревоги, что с этим всем делать дальше. Как можно было назвать отношения? Я думал — а что дальше? Я закончу колледж, она соберется куда-то поступать, значит, будет продолжаться то же самое. Так ведь? Где жить, что делать? Что она думает? Как я хотел? Я хотел жить где-то, строить дом… Ну, не с родителями, конечно.

И мне захотелось определиться. Я знал одно: я ее люблю и хочу быть с ней. Новый год мы встретить не смогли из-за ее каких-то заморочек общественных. Последнее письмо я от нее получил в декабре. Написала, что Новый год будет встречать в Харькове, что ее кандидат прошел в Думу, что ее команда КВН выиграла… Короче, меня перестала прикалывать эта неопределенность. И я как-то очень сильно расстроился — ну как так? Я встречаю Новый год в Таганроге, и у меня рождается такая мысль: без всякого предупреждения поехать самому к ней на Рождество, забрать ее к себе. И точка.

Я надеваю костюм, белую рубашку, галстук, пальто. И еду в Новороссийск. Приезжаю в канун Рождества, 6-го. С вокзала — прямо к ней домой. Я открываю калитку, захожу во двор, собака не тявкает, знает меня. Прохожу к дверям, стучу. Открывает деверь Света и с удивлением:

— Привет.

— Привет, а что так нерадостно?

— Заходи.

Мы зашли в дом. Родители типа: «Ой, Рома, здравствуй!» И какое-то гнетущее молчание Светы. Я такой: