Лебединая песня - Овидий Александрович Горчаков
Тем временем возглавляемый мною оперативный штаб при шефе СД в Тильзите занимался планированием и координированием операции, сбором и обработкой информации. Штаб 3-й танковой армии выделил нам гренадерский полк для прочесывания леса во взаимодействии с ягдкомандой. Обеспечение операции боеприпасами, горючим и продовольствием будет осуществляться непосредственно через службу тыла. Кроме того, к операции привлечены отряды охотничьего союза СС, жандармерии и ландшутца, куда входят люди, хорошо знакомые с местностью.
— Каков план операции?
— Тщательно изучив наставление «Боевые действия против партизан», мы отказались от варианта концентрического наступления, поскольку разведывательная группа каждую ночь меняет стоянку. Детально изучен рельеф местности, учтены метеорологические условия. Вчера я подписал приказ, копия которого вам уже выслана.
— Как вы определили цель операции?
— Уничтожение этой группы или, по возможности, захват в плен ее членов. Пусть эти бандиты наблюдают с виселицы за продвижением наших войск…
— Вам придется изменить ваш приказ, штурмбан-фюрер. Брать шпионов надо живьем! Особенно радистов!
— Это значительно осложнит всю операцию…
— Это приказ, штурмбапфюрер! Всех захваченных в плен доставите ко мне в Кенигсберг. Примите меры к тому, чтобы радисты не успели уничтожить шифровальные рулоны!
— Яволь, группенфюрер!
— Итак, как вы планируете операцию? Прошу помнить, что эти лесные волки обладают особым инстинктом, который давно утратил культурный, цивилизованный человек.
— Яволь, группенфюрер! В основу плана операции положен «метод охоты на куропаток». Все подразделения занимают исходные позиции ночью, а прочесывание начинают на заре. Чтобы оказать постоянное влияние на ход операции, я намерен осуществлять руководство ею по радио с борта самолета «Физелер». Впереди пойдут лесники и лесные объездчики. Ягдкоманда и гренадерский полк прочешут лес широким фронтом, развернувшись в три цепи так, чтобы солдаты видели друг друга и поддерживали связь с соседями. Часть состава я выделяю в подвижной резерв, чтобы использовать его в решающую минуту при обнаружении шпионской группы. Специальные подразделения следуют за цепями, располагаясь не дальше друг от друга, чем это нужно для быстрого оказания взаимной поддержки огнем. Их задача — не допустить просачивания отдельных парашютистов. Цепи постепенно оттеснят парашютистов, как куропаток, к шоссе, которое оседлано частью войск. Если группа рассеется, организуем погоню за каждым шпионом. Полагаю, что к заходу солнца парашютисты окажутся в наших руках…
— И не живыми или мертвыми, штурмбанфюрер, а только живыми! Когда начало операции?
— Завтра, двадцать шестого августа, в пять тридцать утра.
Раннее утро. Тает туман. Гулко стучит дятел.
По сосновому бору сразу по многим кварталам идут группами рабочие-лесозаготовители: темно-синие комбинезоны, топоры и пилы на плечах. Но — странное дело! — рабочие эти не рубят и не пилят, и смотрят они пристально не на деревья, а на землю, прочесывая квартал за кварталом.
Посмотришь со стороны — ни за что не скажешь, что это идут следопыты из ягдкоманды, члены охотничьего союза СС, первые в рейхе мастера по истреблению парашютных десантов. Цепким охотничьим глазом замечают они каждый след в песке, в примятом вереске, в покрытой матовой росой траве. Вот задерживаются на минуту два «лесоруба» — молодой и пожилой — над каким-то следом в опавшей хвое. Верхний слой выцвел, поблек под дождем и солнцем. Нижний слой — темно-ржавого цвета, сыроватый… Нет, это не след человека, тут прошли кабаны… Вот на тропке кто-то раздавил под ногами сушняк. Кто? Когда? По окурку сигареты, по характеру следа нетрудно определить — до последнего дождя тут прошли свои, немцы…
Стой! А это что? На первый взгляд через старую грунтовую дорогу вдоль просеки прошел один человек с юга на север. Но отчего у этого человека такой большой, широкий, расплющенный след? Нет, этих немцев-следопытов трудно обмануть! Здесь прошла, ступая след в след, группа из восьми-девяти человек, потому их общий след и получился деформированным, глубже нормального. Это замечает молодой охотник-эсэсовец. Другой охотник — пожилой эсэсовец — видит и кое-что другое: каждый след отпечатался «наоборот», не каблук, а носок получился глубже и четче… И прошла эта группа через дорогу часа два-три назад, еще до росы…
«Лесорубы» идут дальше, отыскивая след разведчиков. В оттопыренных карманах рабочих комбинезонов — гранаты и пистолеты…
…Под утро 26 августа группа «Джек», вновь благополучно перемахнув через «железку», располагается около деревни Вайдляукен. Все устали и мгновенно засыпают, но на рассвете часовой — Ваня Мельников — будит разведчиков.
— Что такое? — спрашивает Шпаков, хватаясь за автомат.
В лесу слышится какой-то свист, трели.
— Соловьи, — отвечает с бледной улыбкой Ваня Мельников. — Прусские соловьи!
По лесу идут густые цепи, офицеры и унтера сверляще и заливчато свистят в командирские свистки. Идет не одна цепь, как в прошлый раз. Идут три разноцветные цепи — впереди черномундирные эсэсовцы и местная жандармерия в рыже-зеленых мундирах, за ней — солдаты-гренадеры в сизо-зеленой форме, третья цепь — снова эсэсовцы в черном. Собачьего лая не слышно. Только свистки да команды, передаваемые, по уставу слева направо.
В лесу под Инстербургом снова идет охота на людей. Самая азартная и опасная охота. Но азарт — это для эсэсовцев. Солдаты и жандармы больше думают об опасности. Охота на человека намного опасней охоты на медведя или даже на тигра. Ведь ни у медведя, ни у тигра нет ни автомата, ни гранат, ни мин. И потому гренадеры, узнавшие на русском фронте, почем фунт лиха, и пожилые жандармы жмутся друг к другу, обтекая густые ельники и сосняки, разрывая цепь.
Шесть утра.
— Сколько часов до захода солнца? — тихо спрашивает Зина.
— Четырнадцать с половиной, — отвечает Шпаков.
— Не робей! — подбадривает ребят Шпаков. — Эсэсовец — молодец против овец…
Над лесом низко парит небольшой самолет.
Судя по свисткам и результатам визуального наблюдения, лес прочесывают до полутора тысяч солдат и жандармов. Их ведут местные немолодые эсэсовцы — члены охотничьего союза СС. Эти идут молча. Ни криков, ни свистков. Они готовы к рукопашной — чуть выдвинуты из ножен кинжалы с костяными ручками, расстегнуты кобуры вальтеров и парабеллумов. На боевом взводе автоматы и новенькие автоматические карабины.
И все же огневая мощь у «Джека» в месте прорыва выше. На этом и строит Шпаков свой расчет, применяя испытанную тактику белорусских партизан. Первым делом он подбирает наиболее выгодное место для прорыва — неглубокий овраг, почти перпендикулярный наступающим цепям, засаженный частыми рядами молодых елок и высокими соснами. Затем ждет, пока парный разведывательный дозор — Мельников
