Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль
Он решил ночевать там же, чтобы не раскрыть другую квартиру. Он уже знал и видел, что за домом и за ним началась слежка. Вернувшись туда, он с температурой свалился на диван. Вечером позвонил Гапон.
— Ты не едешь ко мне? — спросил он.
— Не могу, я заболел.
— Тогда я приеду сам.
В его голосе прозвучало что-то угрожающее. Вскоре он был уже у Рутенберга. Александра Михайловна, хозяйка квартиры, ухаживала за ним.
— Что произошло?
— Накануне простудился, наверно.
Гапон опять принялся уговаривать его ничего не говорить товарищам.
— Георгий, я болен, ничего не соображаю.
— А где сейчас Павел Иванович и Иван Николаевич? — вдруг спросил Гапон.
— Не знаю.
— Ты меня не е…, — произнёс он раздражённо.
Очевидно, Гапон усвоил лексикон, который слышал в Департаменте полиции. Зашла хозяйка и напомнила, что он может опоздать к поезду. Они попрощались.
— Лучше бы я тебе ничего не рассказывал, — обречённо произнёс Гапон и вышел из комнаты.
«Жалеет, что открылся мне», — подумал Рутенберг и провалился в целительный сон.
У Рутенберга были теперь все причины вернуться в столицу как можно быстрей. Он сознавал чрезвычайную важность предупредить об опасности, которую представлял теперь Гапон. Он принял меры, чтобы добраться из Москвы без хвоста. В Санкт-Петербурге никого не застал. Узнав, что Азеф в Гельсингфорсе, утренним поездом отправился туда.
Казнь
1
Азефа он увидел в квартире, в которой не раз бывал прежде. Евно встретил его радушно, но сразу же своим животным инстинктом почувствовал, что приезд товарища по партии не случаен. Он предложил ему чаю с брусничным вареньем и печеньем и внимательно посматривал на нежданного гостя.
— Иван Николаевич, — начал свой рассказ Рутенберг, — уверен, тебя озадачил мой несогласованный с тобой приезд.
— Не скрою, это так. Что случилось? Ты, я вижу, чем-то озабочен.
— Меня привели к тебе чрезвычайные обстоятельства, — стараясь быть сдержанным, произнёс Рутенберг. — Гапон предатель. Он в связи с Департаментом полиции, с Рачковским и Герасимовым. Пытался завербовать и меня. Предложил работать вместе с ним и сдать Боевую организацию. За это они обещали большие деньги — сто тысяч рублей.
Я решил, что должен незамедлительно сообщить об этом Центральному комитету.
— Это возмутительно. Его нужно уничтожить, как гадину, — яростно заговорил Азеф и тут же принялся импровизировать. — Ты должен вызвать его на свидание, поехать с ним вечером на извозчике нашей Боевой организации в Крестовский сад. Там остаться ужинать, дождаться, пока все разъедутся. Потом поехать на том же извозчике в лес, ткнуть Гапона в спину ножом и выбросить из саней.
— Не получится, Иван Николаевич. За мной следят. Еле скрылся от них в Петербурге. Кроме того, Рачковский передал через Гапона, что хочет со мной встретиться. Он ждёт ответа.
— Погорячился я, Мартын. Нужно посоветоваться с товарищами. Чернов здесь.
В тот же день вторым утренним поездом из Санкт-Петербурга приехал Савинков и сразу появился в квартире Азефа.
— Гапона нужно убить, — сказал Савинков, когда Рутенберг повторил ему свою историю.
— Мы такого же мнения. Но мы не можем решить без Чернова, — заявил Азеф.
Евно зашёл к нему после обеда, сообщил о приезде Рутенберга и рассказал о предательстве Гапона. Чернов стал в раздумье ходить по гостиной.
— Значительное число рабочих слепо верит Гапону, — сказал, наконец, Чернов. — Они могут подумать, что революционеры убили его из зависти. Он им якобы мешал, и они выдумали, что он предатель. Мы не можем предъявить доказательств его сотрудничества с полицией, кроме показаний Рутенберга о разговоре, проходившем с глазу на глаз.
— И что ты предлагаешь?
— Ликвидировать его на месте преступления. Во время встречи с Рачковским.
Вечером они вчетвером собрались на той же квартире.
— Мартын должен принять предложение Гапона стать тайным агентом охранки, пойти вместе с ним на свидание с Рачковским и в ресторане в отдельной кабинке убить их обоих.
— Я за предложение Виктора, — произнёс Азеф. — Как руководитель Боевой организации я уже давно подумывал о покушении на Рачковского, но не мог найти способ подобраться к нему.
— Такое двойное убийство желательно, но оно сложное и трудное в исполнении, — заявил Савинков. — Поэтому я за ликвидацию Гапона. Нам нечего бояться, у нашей партии достаточно авторитета, чтобы заставить поверить, что он предатель.
— Мы имеем дело с очень опытным полицейским, — поддержал его Рутенберг, — Он считает меня террористом и не подпустит к себе только на основании рекомендации Гапона.
Обсуждение затянулось на несколько дней. Савинков настаивал на своей точке зрения, но будучи лишь кандидатом в члены ЦК, он не имел права решающего голоса. Предлагавшийся план включал три свидания. Но в нём что-то не клеилось, и покушение казалось всё менее реальным.
Рутенбергу было поручено принять предложение Гапона, согласиться на сотрудничество с полицией и идти
