Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Что ж, Горький, давно друживший с Лениным и хорошо его знающий, заметил насчёт «невменяемого господина», тонко… Собственно, Горький хотел этим сказать, что Ленин – тоже огромной творческой души человек!

Как «инженер человеческих душ», Горький через все свои заблуждения понимал, что Ленин хотел бы широко, творчески, мечтать и увлекать людей высокой мечтой. Но при этом Ленин знал, что пока что основное – это директивы, приказы, выволочки и жёсткость…

На следующий день после ответа Горькому, 16 сентября 1919 года, Ленин пишет члену Революционного Военного Совета Республики (РВСР) Гусеву:

«т. Гусев! Вникая в письмо Склянского (зам. Председателя РВСР. – С.К.) … и в итоги по сводкам, я убеждаюсь, что наш РВСР работает плохо.

Успокаивать и успокаивать, это плохая тактика…

А на деле у нас застой – почти развал.

На сибирском фронте поставили какую-то сволочь Ольдерогге (генерал старой армии. – С.К.) и бабу Позерна (член РВС Восточного фронта. – С.К.) и „успокоились. Прямо позор. А нас начали бить!.. Выпускать из рук победу – позор.

С Мамонтовым (кавалерийский генерал Деникина. – С.К.) застой… Опоздали войска, шедшие с севера на Воронеж. Опоздали с перекидкой 21 дивизии на юг. Опоздали с автопулемётами. Опоздали со связью…

С формированием тоже опаздываем. Пропускаем осень – а Деникин утроит силы, получит и танки, и пр. и пр. Так нельзя…

Видимо наш РВСР „командует“, не интересуясь или не умея следить за исполнением. Если это общий наш грех, то в военном деле это прямо гибель“[1100].

Ленин как в воду смотрел – 20 сентября „белыми“ был взят Курск, 13 октября – Орёл…

Деникинские казаки нацелились на Тулу, а оттуда – прямой путь на Москву. К тому же, не очень надёжна была сама Тула – там традиционно были сильны меньшевики, которые спровоцировали первую забастовку на Тульском оружейном заводе уже 18 июня 1918 года, а 3 апреля 1919 года рабочие завода забастовали ещё раз…

Колчак к тому времени был, как уже сказано, обречён, Деникин же оставался серьёзной проблемой.

16 октября 1919 года Ленин телеграфно выругал председателя Тульского губкома РКП(б) и губисполкома Г. Н. Каминского за нераспорядительность по погрузке кавалерии на деникинский фронт, а 20 октября направил Каминскому, военному комиссару Тульской области Д. П. Оськину и члену Военного совета Тульского УРа (укреплённого района) В.И Межлауку письмо, где предупреждал:

„Работа в Туле должна быть повышена изо всех сил и переведена всецело на военное положение… В Туле массы далеко не наши. Отсюда – обязательно сугубая интенсивность работы среди войска, среди запасных, среди рабочих, среди работниц…“

В том же письме Ленин писал: „Если возьмём Орёл, работу не ослаблять, а вдесятеро усилить, ибо без этого мы не победим, а остановка наступления для нас смерть“. И как раз в день написания письма Орёл был взят красными войсками и контрнаступление Южного фронта успешно развивалось. Этот успех был подготовлен коллективными усилиями, но особо выдающейся и здесь была роль Ленина и Сталина – члена РВС Южного фронта.

Деникин стал откатываться, в деникинском тылу начинались восстания. И хотя „белые“ зверствовали – только в Одессе в сентябре 1919 года было расстреляно около 3 тысяч человек, конец деникинщины был предрешён. 4 апреля 1920 года Деникин, которому „Верховный правитель Российского государства“ Колчак 4 января 1920 года передал „верховную власть“, передал её в свою очередь „чёрному барону“ Врангелю.

Отец командующего белыми войсками на Юге России генерала Петра Врангеля – барон Николай Врангель, был до Октября 1917 года очень богатым человеком. Он являлся председателем Амгунской золотопромышленной компании и вице-председателем акционерного общества „Сименс унд Гальске“, а после революции эмигрировал. Вот за возвращение в Россию в прежнем качестве Врангеля-старшего и отдавали жизнь тысячи русских людей под командованием Врангеля-младшего. Ничем другим, в конечном счёте, главы „белого“ движения не руководствовались, что бы они потом ни писали в своих „мемуарах“.

Деникинщина оказалась, однако, последним крупным проявлением гражданской войны. Последний фазис деникинщины – врангелевщина в виде прямой военной диктатуры, при всей её потенциальной опасности, была уже концом конца.

Из Врангеля, Колчака, Деникина, и даже из откровенного садиста барона Унгерна фон Штернберга, нынешние „академические“ „историки“ делают чуть ли не херувимов. Но вот современный голландский исследователь Э. Кронер, автор книги о Врангеле, переведённой в России, пишет, что жителям демократических государств XXI века сложно вообразить всю жестокость применявшихся Врангелем способов „наведения порядка“[1101].

Насчёт жителей якобы „демократических государств XXI века“ голландский историк чересчур, конечно, оптимистичен – перед социальным садизмом нынешней „политкорректности“, „толерантности“ и „ювенильности“ Европы бледнеют порой даже ужасы врангелевщины – новые мученики Одессы тому пример. Но относительно Врангеля оценка Кронера заслуживает внимания – как-никак, она имеет европейскую аттестацию.

Врангель осел к Крыму, лелея замыслы выйти из него весной 1921 года вновь на оперативный простор. Так что с Врангелем надо было кончать. И операция по освобождению Крыма началась с того, что в первой половине октября 1920 года была отражена стратегическая попытка Врангеля захватить всё Черноморское побережье. Затем Южный фронт Фрунзе развернул наступление на Крым в свою очередь.

15 октября 1920 года Фрунзе в письменном докладе Ленину заявил, что „сомнения в его (наступления. – С.К.) победоносном исходе у меня нет“.

В ответ Ленин 16 октября направил Фрунзе телеграфную шифровку:

„Получив Гусева (член РВС Южфронта. – С.К.) и Вашу восторженные телеграммы, боюсь чрезмерного оптимизма. Помните, что надо во что бы то ни стало на плечах противника войти в Крым. Готовьтесь обстоятельнее, проверьте – изучены ли переходы вброд для взятия Крыма“.

18 октября Фрунзе в ответе Ленину повторил, что „наш успех на фронте, несомненно, имеет значение перелома“, и что „в конечном счёте“ на положение дел он смотрит „уверенно“[1102].

При этом 26 октября со станции Апостолово Фрунзе телеграфировал Ленину:

„Сейчас отдал окончательный приказ об общем наступлении. Решающими днями будут 30, 31 октября и 1 ноября. В разгроме главных сил противника не сомневаюсь. Отойти за перешейки к моменту нашего удара он не успеет. На немедленный захват перешейков считаю не более одного шанса из ста.