Любовь Калинина - Владимир Климов

Ее муж, Георгий Жасмин (так трансформировалась прибалтийская фамилия Jasmen), был студентом, но изучением наук себя не изнурял. Он оказался крайне избалованным и капризным молодым человеком. По отцу Георгий был, как тогда говорили, остзейским немцем, а по матери – внуком певицы-цыганки и скрипача-еврея.

Вскоре после свадьбы Вера поняла, какую ошибку совершила. Георгий на деньги, полученные от Полубояриновых на приобретение отдельной квартиры, купил яхту, где и пропадал целыми сутками. А Вера, родив в шестнадцатом году сына, оказалась окончательно порабощенной. Муж где-то развлекался, свекровь попрекала, чем только могла. К тому же малыш оказался очень слабеньким. Однажды свекровь изрекла: «Не жилец, скорее крестите». После этих слов между невесткой и свекровью образовалась непреодолимая пропасть. Революция, голод, разруха принесли новые трудности. Георгий совершенно не заботился ни о жене, ни о сыне, поддержку оказывали только Верины родители, обменивая вещи на продукты и помогая их семье. В конце концов Вера не выдержала. И, забрав из этого постылого дома четырехлетнего Алешку, вернулась к родителям, навсегда расставшись со своим мужем.

Полубояриновых к тому времени, а шел двадцатый год, «уплотнили», подселив семью трамвайных рабочих, но и в оставшихся трех комнатах они зажили по-прежнему светло и празднично, невзирая на бесконечные обыски у «директора-буржуя», давно лишившегося всех своих материальных ценностей и благ. Снова все вместе – чета Полубояриновых, три сестры и к тому же обожаемый всеми домочадцами не по годам смышленый Алеша.

Свадьба

…С того памятного зимнего вечера образ Верочки возникал в мыслях Владимира при любой свободной минуте. Совершенно неожиданно тридцатилетний мужчина проявлял откровенно юношескую робость.

Как-то Фруза, зайдя к сестрам Полубояриновым, обратилась к Вере:

– Володе выделили два билета в Большой театр. Верочка, вы не согласились бы пойти с ним в оперу? Он так просил уговорить вас.

– В Большой? С удовольствием, я так давно не была там.

С той поры и повелось, выкраивая редкие вечера, вечно занятый Володя просил сестру передать приглашение Вере или на концерт, или в театр. А домой возвращались по темным московским переулкам пешком, далеко за полночь. И говорили, говорили. Вера с удовольствием вспоминала свое «любимое» детство, а Владимир мог увлечь любого – он был великолепным рассказчиком. Молодые люди все больше привязывались друг к другу. И Володя все чаще урывал минуты, чтобы подняться к Полубояриновым, где он удивительно комфортно и свободно себя чувствовал.

Внешне жизнь Климова почти не изменилась, все та же череда нескончаемых и крайне важных дел, необходимость принятия сложных и очень ответственных решений, малейшие ошибки в которых могли обернуться трагедией. В вопросах авиационного моторостроения Владимир Яковлевич уверенно выдвигался на лидирующие позиции в стране наряду с Аркадием Швецовым и Александром Микулиным, воспитанниками все того же МВТУ.

Но с недавних пор все проблемы перестали казаться столь тягостными, организационные и творческие вопросы легко решались как бы сами собой. Обычно крайне сдержанный, Климов становился порой довольно разговорчив и общителен. У него будто открылось второе дыхание, неисчерпаемый запас энергии для какой-то иной жизни.

Владимир очень скоро после знакомства с Верой осознал, что любит эту очаровательную молодую женщину, ее непредсказуемый, чуть взбалмошный характер, абсолютную естественность всех проявлений и главное – добрейшую, искреннюю душу. Она была очень красива: правильное овальное лицо с чуть выступающими скулами, сияющие, почти черные глаза, классический прямой нос и совершенно очаровательная улыбка, открывавшая великолепные зубы. Сквозь слегка смуглую кожу проступал нежный румянец, который оттенялся темно-каштановыми вьющимися волосами. Все в этой женщине было прекрасно. Но привычка основательно обдумывать каждый свой шаг не позволяла принять окончательное решение.

Семья Веры все больше нравилась Климову своим отношением к жизни. Александр Сергеевич – человек либеральных взглядов – воспринял революцию как неизбежность. Царя «Николашку» он не уважал, да и сама царская монархия была для него неприемлема. Высокообразованный, просвещенный человек, он и своим детям сумел дать европейское образование. Вера и сейчас продолжала заниматься музыкой, брала уроки игры на фортепьяно у консерваторского профессора, читала в подлиннике французскую и немецкую литературу. Она казалась Владимиру идеалом женщины. А в ее отце Владимир встретил то, что было присуще и его учителям, – широту взглядов, бесконечное уважение к увлеченности делом, безупречное умение держать себя в любых ситуациях.

Владимир стал приносить Верочке разные технические статьи для перевода с немецкого, которые сам потом редактировал. Вера была рада немного подзаработать, тем более что оплата по тем временам оказалась неизменно высокой. К тому же наступал НЭП со всеми своими соблазнами, изменивший скудную жизнь по карточкам и талонам. В жизнь входил червонец.

Некоторое облегчение быта, пришедшее с НЭПом, меняло людей на глазах. Молодежь стала лучше одеваться, возобновились развлечения. У Веры появились поклонники, хотя после неудачного замужества она стала очень осмотрительной в своих знакомствах. А Климов без конца пропадал на работе.

Где-то в середине мая Володя вернулся домой как всегда за полночь. Усталость накопилась неимоверная, мечталось только о подушке в собственной кровати. И тут подошла Фруза:

– Володя, ты извини, что мешаю тебе отдыхать, но я должна тебе кое-что рассказать. Вот уже пять вечеров кряду у Полубояриновых просиживает какой-то молодой человек. Люди говорят, что это популярный режиссер, приезжающий специально для встреч с Верой.

Сон как рукой сняло. Одна только мысль, пока беспочвенное предположение, что он может навсегда потерять Веру, вывели его из равновесия. Всю ночь он простоял у окна, курил одну сигарету за другой.

А на следующий день сразу после работы, купив охапку алых тюльпанов, направился в квартиру Полубояриновых. Его встретил глава семьи. И Владимир прямо с порога заявил, что пришел просить руки Веры. Александр Сергеевич пригласил гостя к столу, где был накрыт чай. Очевидно, что своим приходом Владимир прервал какое-то семейное обсуждение. Помимо членов семьи за столом, как и предупреждала Фруза, оказался незнакомый мужчина.

– Вот, Верочка, Владимир Яковлевич просит твоей руки, но мы с Руженой Францевной хотели бы услышать твое мнение?