Анатолий Собчак - Тбилисский Излом, или Кровавое Воскресенье 1989 года

ГЛАВА 8

Но дай мне зреть мои,

о Боже, прегрешенья

А. Пушкин

Кровь на Тбилисской площади была такого же цвета, как и на Дворцовой

Выдающийся советский историк М. И. Покровский, погибший в годы сталинских репрессий, говорил, что "история – это политика, опрокинутая в прошлое". Но и политика – это история, опрокинутая в будущее. В политике, как нигде, важно помнить об уроках, извлекать опыт и учиться на ошибках прошлого.

Горестные события воскресного утра 9 апреля 1989 года в Тбилиси, которые потрясли сердца советских людей, – это уже наша история, такая же, как 9 января 1905 года, Ленский расстрел 1912 года и другие не менее трагические страницы из жизни народа. Но история – не застывшая, не отлитая в бронзовые формы исторических исследований и концепций, а скорее открытая кровоточащая рана. И здесь еще извлекать и извлекать уроки, ведь не наказаны виновные, не зажили раны.

И если фактическая сторона событий описана уже довольно подробно, то проанализировать, оценить и сделать необходимые выводы из происшедшего – это работа, которая, но существу, вся еще впереди.

Необходимо избежать, однако, соблазна упрощенных прямолинейных аналогий между тбилисскими событиями и, например, событиями Кровавого воскресенья 1905 года. А сопоставления напрашиваются сами собой: и здесь и там революционная ситуация; и здесь и там воскресное утро и даже числа совпадают. Но можно ли из этих совпадений извлечь полезную мысль, если люди уже не те, и времена другие?

И все-таки история учит, пусть даже мы и нерадивые ученики. Открываю серьезное историческое исследование "Кризис самодержавия в России", написанное группой ленинградских ученых, и обнаруживаю удивительные совпадения в механизме принятия решения о пресечении демонстрации 9 января 1905 года в Петербурге и митинга 9 апреля 1989 года в Тбилиси.

Как я уже писал, тбилисской трагедии предшествовали два состоявшихся в ЦК КПСС (7 и 8 апреля) совещания руководящих партийных и государственных деятелей. Решение о направлении войск было принято не каким-то конституционным государственным органом, а группой не уполномоченных на это, хотя и высокопоставленных должностных лиц, ход совещания не протоколировался, принятые решения документально не фиксировались.

В связи с этим возникла прямая аналогия с теми двумя совещаниями, которые предшествовали Кровавому воскресенью 9 января 1905 года. Они состоялись 7 и 8 января у министра внутренних дел князя П. Д. Святополк-Мирского, в них участвовали высшие полицейские и военные чины по случайному выбору, а не в силу какого-либо правового регламента. Никаких документальных следов о работе совещаний тоже не осталось.

Это было, что называется, "говоренье" (по современной терминологии – рабочее совещание), на котором "в домашнем порядке", вопреки закону (ведь существовал Совет министров, который мог собирать только царь), было принято решение, сыгравшее столь важную роль в дальнейшем развитии событий.

Если бы вопрос тогда решался на заседании правительства, то должен был составляться журнал или мемория о принятом решении за подписями всех министров. Одобренная царем мемория приобретала силу закона. Но без всего этого обошлись, и результат известен.

Какие же выводы напрашиваются при сопоставлении указанных событий? Кровавые расправы с собственным населением – всегда следствие неконституционной деятельности государственной власти и ее неустойчивости. Дело здесь даже не столько в том, что такие акты являются порождением злой воли или политического недомыслия тирана, самодержца, высокопоставленного партийного функционера. Скорее, они – объективный результат функционирования военно-полицейского аппарата в условиях неправового государства, независимо от субъективных намерений правителей и сановников.

Сегодня мы делаем первые шаги на пути к созданию правового государства, закладываем основы новой экономической и политической системы. Поэтому так важно полнее осмыслить тбилисскую трагедию и создать необходимые государственно-правовые механизмы, которые бы исключили возможность повторения подобных событий.

В первую очередь речь идет о создании такого механизма государственной власти, в котором система сдерживаний и противовесов не допускала бы перерождения власти в деспотический или тоталитарный режим. Умерить своеволие власти, не дать ей набрать ту "критическую массу", за которой возникает неконтролируемая обществом реакция преобразования демократических институтов власти в авторитарные, а затем и деспотические структуры. Мировой опыт развития демократической власти учит, что единственным эффективным противоядием против перерождения государственной власти во имя народа во власть, обращенную против него, является формирование правового государства. А основа его – приоритет прав и свобод человека, неизменных и неотъемлемых от его личности. Не дарованных милостью монарха, а от рождения и лишь закрепляемых и охраняемых законом. В механизме государственной власти, пожалуй, это принцип разделения властей, принцип верховенства закона о возможности каждому защищать свои права путем обращения в независимый от других государственных структур суд.

Демократически сформированная власть не гарантирована от попыток ее устранения силой, от ожесточенной борьбы со стороны оппозиции. Поэтому так нужно иметь отработанные государственно-правовые механизмы принятия решений об использовании силы, в частности, армии, как внутри страны, так и за рубежом. Они должны быть закреплены в Конституции и законах об основаниях и порядке введения осадного (военного) положения и чрезвычайного (на случаи стихийных бедствий и внутренних беспорядков).

При этом под страхом уголовного преследования следует исключить саму возможность принятия решений об использовании армии или других вооруженных формирований отдельными должностными лицами или с помощью партийного механизма. Необходим общий законодательный запрет на использование армии для разрешения внутриполитических, этнических и территориальных конфликтов и столкновений.

Право принятия таких решений должно принадлежать только высшим органам государственной власти: президенту и правительству, а осуществляться только под контролем парламента.

После апрельских событий 1989 года в военных и партийных кругах страны широкое хождение получил термин "тбилисский синдром". Каждый раз при возникновении в том или ином регионе массовых беспорядков на межнациональной или другой основе представители власти неизменно ссылались в оправдание своего бездействия, своего неумения обеспечить защиту безопасности граждан и их имущества на "тбилисский синдром".