Анатолий Воронин - Второй пояс. Откровения советника

– Хоть перед своей смертью этот ишак меня покатает.

Потом он захватил левой рукой волосы агента, запрокинул на себя его голову и одним резким движением распорол глотку острым кинжалом. Вторым движением он отсек голову от туловища. Держа ее в руке, «Палестинец» приблизился к Гульнаре и стал обмазывать ее тело льющейся из шеи кровью.

Теряя сознание, она со стоном произнесла:

– Сына хоть пожалейте. Он ни в чем не виноват.

Гафур Джан пришел в ярость. Подскочив к Гульнаре, он выпалил:

– Сына пожалеть?! А почему моего отца не пожалели? Почему мне всю жизнь исковеркали? Это все ты, твой муж и подобные вам выродки виноваты в том, что наша страна и народ дошли до такого состояния. И нет вам никому прощения. Пока я жив, буду убивать всех вас по одному. Пощады не будет никому! Сына, говоришь, пожалеть? Хорошо, я его пожалею, но только жалость моя ему адом покажется. Можешь в этом не сомневаться.

Излив свой гнев, Гафур Джан повернулся к «Палестинцу» и коротко бросил:

– Она в твоем распоряжении, делай с ней что хочешь.

«Палестинец» вновь оскалился. Отбросив в сторону окровавленную голову агента, он сгреб в охапку тело Гульнары и, приспустив свои широченные штаны, совершил с ней половой акт в извращенной форме. В какой-то момент Гульнара пришла в себя и, извернувшись, полоснула насильника по лицу ногтями.

«Палестинец» взревел. Нет, не от боли, а от обиды, что какая-то подлая баба испортила его физиономию. Со всего размаха он ударил ее кулаком по голове. По всей видимости, от этого удара у нее сломались шейные позвонки, потому что изо рта хлынула алая кровь.

На этом садист не остановился. Оставшимися гвоздями он прибил руки и ноги своей жертвы прямо к земляному полу. Но и этого ему показалось мало. Он отрезал ей обе груди и содрал кожу до самого лобка. Его бесило, что жертва была уже мертва. А как ему хотелось, чтобы эта наглая сучка до конца прочувствовала истинную боль. У «Палестинца» было в запасе одно садистское действо. Напоследок он справлял малую нужду на тела своих жертв, лишенных кожи. Люди умирали в страшных муках от потери крови и болевого шока, а «Палестинец» наб людал со стороны за их предсмертной агонией, и это доставляло ему истинное удовольствие…

Через несколько дней через хадовскую агентуру слухи о расправе над Гульнарой дошли до Асада.

Было принято решение провести зачистку в кишлаке Сарпуза. Формальным поводом тому была проводимая в провинции тотальная мобилизация рекрутов. В этой операции участвовали бойцы царандоевского опербата, оперативный состав максуза и уголовного розыска. Никакой техники задействовано не было, поскольку в этом не было особой необходимости. От «Черной площади» до кишлака было не более пяти минут пешего хода.

Не было никакой гарантии в том, что этот сбродный, разношерстный отряд царандоевцев наблюдатели на советских заставах и выносных постах не воспримут как «духов» и не наведут на него огонь наших же артиллеристов, поэтому мне пришлось договариваться с военным руководством в Бригаде.

Я попытался было тоже поучаствовать в той операции, но руководитель нашей группы – полковник Денисов – на корню пресек мою инициативу. Кто знает, может, в ту пору он был и прав.

На следующий день Асад выложил передо мной фотографии, которые были сделаны на месте убийства Гульнары и агента.

Прошло уж много лет с тех пор, но то, что я увидел тогда на тех снимках, порой приходит ко мне во снах. После очередного такого сна я с неделю хожу, как чумной…

Гульнару схоронили в кишлаке Сарпуза, недалеко от ее мазанки. Там же похоронили и безвестного мне агента. Кстати, голову его обнаружили в соседнем дворе и тоже предали земле.

А бача Шакур Джан исчез бесследно.

О нем нам ничего не было известно до тех пор, пока не началась эта операция на постах второго пояса.

В середине января 1988 года при попытке проникнуть в город был задержан член банды Гафур Джана. Уже на следующий день мне пришлось присутствовать при его допросе. То, что я от него услышал, повергло меня в шок.

В тот день, когда «духи» убили его мать, Шакур Джан вернулся домой часа в три дня. Во дворе его встретили двое вооруженных людей. Когда они узнали, что перед ними стоит сын Гульнары, один из моджахедов, положив ему руку на плечо, со скорбью в голосе сказал:

– Не ходи в дом, бача. На ваш дом напали шурави. Они долго издевались над твоей матерью, а потом убили ее. Но мы отомстили за ее смерть, и тоже убили одного из этих нехороших людей.

Шакур Джан вырвался из рук моджахеда и забежал внутрь дома.

Можно только представить, какому испытанию была подвергнута психика этого малолетки, когда он увидел ту ужасную картину.

Обман с переодеванием приговоренного агента в советскую военную форму «духам» удался на все сто.

В присутствии Гафур Джана бача дал клятву – мстить врагам, которые были повинны в смерти матери.

Шефство над новоиспеченным «духом» взял на себя лично «Палестинец». За пару недель Шакур Джан уже научился свободно обращаться с взрывчаткой. Знал, как вставлять детонатор в пластид и тротиловую шашку. Как готовить детонирующий заряд в трофейные авиабомбы, ракеты и снаряды. Даже простейшие мины-ловушки были ему уже под силу. Он был готов к борьбе с неверными.

Одного он не мог знать.

Того, какой иезуитский план держал в своей голове полевой командир Гафур Джан. Он был совершенно безразличен к тому, что из его «крестника» может выйти хороший моджахед. Ему он был нужен всего лишь для одной операции, как ходячий детонатор одноразового использования.

Гафур Джан закипал от ненависти всякий раз, когда Шакур Джан попадался ему на глаза. Мало того, что его родители принесли ему столько проблем, да еще и от вышестоящего руководства он получил нагоняй. Когда он доложил Хаджи Латифу об успешно проведенной операции по ликвидации «крота» в своем отряде, никаких слов благодарности от руководителя ИК не последовало, даже наоборот – Хаджи Латиф обозвал его тупоголовым юнцом. Ну на кой черт, спрашивается, было торопиться с расправой над этой женщиной. Нужно было организовать за ней тщательное наблюдение и вычислить всех агентов, с которыми она была связана. За безответственные действия и лично Гафур Джан, и вся его группа была лишена премиальных денег, которые буквально на днях поступили из Пакистана.

«Духи» упорно готовились к предстоящей операции, которую в ближайшее время должны были проводить советские и афганские военнослужащие. Устанавливали на дорогах мины и фугасы, устраивали завалы в и без того узких улочках кишлаков, где должна была проходить техника противника.

Когда фугасы закопали в землю, «Палестинец» дал указание своему ученику – пройтись днем по дороге, останавливаясь на минуту в тех местах, где эти самые фугасы размещались.