Сергей Баленко - Батя. Легенда спецназа ГРУ

Нашим вероятным противником в тот период считался Китай, а не ближайший сосед — Афганистан. Под руководством наших офицеров-переводчиков мы добросовестно изучали китайский язык и Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, где планировалось боевое использование групп нашей бригады. Нам внушали, что «Китай ведет открытую пропаганду войны, причем острие этой пропаганды направлено против СССР, в лице которого маоисты усматривают главное препятствие в реализации своих великодержавных гегемонистских целей».

Мы изучали рельеф, гидрографию, климат, административное устройство, экономику, нравы и обычаи населения этого самого крупного по площади автономного района Китая. На его огромной площади смогли бы поместиться три таких государства, как Франция. Горно-пустынный характер местности и резко-континентальный климат на театре военных действий, совместно с хорошо налаженным административно-полицейским режимом и преобладанием чисто китайского населения были нашими противниками. Нас ориентировали на то, что подозрительность, природная наблюдательность и дисциплинированность китайцев могут свести на нет усилия наших диверсионных групп. Каждая штатная группа изучала несколько «своих» возможных объектов: электростанции, плотины, три атомных реактора, химические предприятия, мосты, единственную железную дорогу из Ланьчжоу в Урумчи с пропускной способностью 20 пар поездов в сутки и др. Особое внимание уделялось качеству предполагаемых диверсий. И, как нам бросилось в глаза, вроде бы совершенно не изучались варианты эвакуации разведчиков, после выполнения задачи. Но мы были молоды и недолго предавались размышлениям о своей обреченности в случае реальной выброски в тыл противника. Молодым кажется, что они бессмертны и учебно-боевые задачи мы воспринимали так, как сейчас молодежь принимает виртуальные компьютерные игры в войну…

К счастью, война с великим китайским соседом тогда не разгорелась, а вот самый мирный наш сосед Афганистан, вошел в нашу жизнь и историю страны. Но до этого дня еще нам оставалось несколько лет…

Важнейшим направлением работы командиров всех степеней являлась индивидуально-воспитательная работа с подчиненными по укреплению воинской дисциплины. Василий Васильевич был нетерпим к нарушениям. Многое из того, что практиковал Колесник в работе с офицерами подразделений, впоследствии я широко использовал в своем полку на Дальнем Востоке. Это, пожалуй, было, единственное дело, которое шло достаточно уверенно. Помогали знания основ политработы в подразделении, полученные в стенах училища, а также повседневная практика под оком требовательного комбрига. Хотя работа с людьми очень сложна и многогранна, потому не обходилось без досадных ошибок, эксцессов, сбоев и неприятностей. Набивая первые шишки, я впитывал опыт старших товарищей. Анализировал сказанное комбригом, болезненно воспринимал критику в свой адрес и старался не повторять ошибок. Во всем старался, как учил Колесник, мыслить самостоятельно и искать собственный путь решения проблемы. Этому способствовала творческая обстановка сложившаяся в роте при новом командире капитане Голубовиче, кстати, выпускника того же СВУ, что и комбриг.

В нашем 2-м отряде спецназа, состоящем из четырех рот, шла незримая борьба за первенство. Мы постоянно конкурировали с четвертой ротой, которая выделялась в лучшую сторону. Ею командовал хороший офицер, мой сосед Володя Манченко, а замполитом у него был Саша Зуев. С командирами групп лейтенантами Александром Тимченко, Сергеем Маковским, Сергеем Золотаревым, Сергеем Харламовым мы первыми в бригаде оборудовали в казарме прекрасный спортивный уголок, где, помимо спортивных тренажеров и боксерских груш красочно оформили стенды с фотоиллюстрациями приемов самбо, карате, джиу-джитцу. А также отразили специфику десантной службы и спецназа, историю разведки в наглядной агитации подразделения. Сам комбриг Колесник приходил смотреть на наши труды и сдержанно похвалил. После этого, по нашему опыту подобные спортивные уголки, и стенды о разведке в ленинских комнатах, стали делать и другие роты части. Одобрение инициатив комбригом воодушевляло на новые дела. При поддержке комбрига капитан Александр Голубович взялся за создания современного класса командирской подготовки и ТВД и довел его до совершенства.

Авторитет Колесника в коллективе строился на основе справедливой и жесткой требовательности, оттеняемой заботой о подчиненных. Например, Василий Васильевич легко и щедро выделял свою легковую машину не только своим помощникам и заместителям, но и молодым лейтенантам.

Мне запомнились мудрые слова комбрига по этому поводу:

— Нас не будет, а это железо останется…Чего его жалеть?! Заправить горючим и выделить по заявке. Кто еще лейтенанту поможет, если не мы.

При этом добрые жесты делались им самостоятельно без унизительных обращений и просьб подчиненных. Вот как, однажды, произошло это со мной. Ко мне прилетала из Свердловска жена с ребенком. Я написал рапорт о выезде в ташкентский гарнизон по семейным обстоятельствам. Подписывая мой рапорт, комбриг тут же дал команду начальнику автослужбы капитану Хайдарову выделить в мое распоряжение автомобиль УАЗ для проезда в аэропорт города Ташкента.

Точно также, как подарок к свадьбе, была выделена «Волга» командиру группы нашей роты старшему лейтенанту Валере Крутских, когда тот попросил освобождения от службы, в связи с регистрацией брака. В этом был стиль работы Колесника с подчиненными.

Да за такого командира мы, лейтенанты, готовы были пойти и в огонь, и в воду.

Василий Васильевич проводил дальновидную кадровую политику, которую пронизывала большая человечность. Он растил и холил, воспитывал командиров, вел по жизни и оберегал, предостерегал от ошибок и опрометчивых шагов. Своевременно отправлял на повышение, готовил кандидатов к поступлению в академии (командную, военно-дипломатическую, военно-политическую). Отбор происходил не время от времени, а постоянно в течение года. И порой офицер еще до этого не дорос, но ему проведенными беседами зажигали ориентиры, к которым следовало стремиться. Тем самым рождалось усердие, которое очень необходимо в порой рутинном и нелегком ратном деле. Ежегодно многие офицеры нашей части поступали в военные академии. Я не помню случая, чтобы кто-то из наших не поступил. Так незаметно и повседневно рождался золотой запас офицерской элиты, ставшей завтрашним отрядом командиров-единоначальников спецназа ГРУ ГШ.

За усердие и успехи в службе командир щедро представлял офицеров и прапорщиков к орденам и медалям. Я помню, как мы радовались за Неделько, Стодеревского, Шапиро, Павловского, Харламова, когда они получили свои первые государственные награды. Кстати сказать, все мои сослуживцы и товарищи в последующем в мирное и военное время были награждены боевыми орденами. Несколько человек получили досрочные воинские звания, и я оказался в числе этих счастливцев…Это произошло в апреле 1975 года (на три месяца раньше срока!) мне, по представлению комбрига Колесника, приказом министра обороны СССР было присвоено досрочное звание старшего лейтенанта.