Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов

«Записки» Екатерины, из которых историки и по сию пору черпают сведения о семейной жизни великокняжеской четы, по замыслу их автора, должны были наглядно показать всему миру, какова была молодая супруга, принуждённая жить с таким человеком, как Пётр Фёдорович. Но вопреки воле автора, они наглядно показывают и другое: Екатерина ни разу не сделала ни одного шага, чтобы достичь взаимопонимания с мужем и создать с ним прочную семью. Более того, как мы видели выше, даже запретила себе думать об этом.

Отношения Петра и Екатерины сломались на том самом месте, которое является одним из ключевых моментов в отношениях мужчины и женщины. В традициях нашей цивилизации мужчина всегда олицетворяет сильное начало, а женщина — слабое. Но и самый сильный мужчина в некоторые моменты своей жизни бывает слабым, а порой и жалким. Женщине легко любить сильного мужчину, но крепость её чувств проверяется на отношении к мужчине, когда он слаб. Если женщина сможет принять своего мужчину и слабым, то их союз будет прочен.

Для Екатерины таким моментом, по-видимому, стала болезнь Петра Фёдоровича, а точнее — его появление после болезни. Вместо красивого, пусть и хрупкого юноши перед ней предстал измождённый болезнью, слабый молодой мужчина. И смириться с этим её натура не смогла и не захотела.

Но, может, и в самом деле Пётр Фёдорович был настолько плох, что с ним не смогла бы ужиться ни одна женщина? Согласно классическому образу, нарисованному мифом, он был внешне уродлив, не отличался красотой и физической силой и, что хуже всего, был совершенно необразован, невежествен, груб и нелюбезен. Но новейшие исследования показывают, что этот образ имеет мало общего с действительностью.

Начнём с внешности. «Вид у него вполне военного человека. Он постоянно застёгнут в мундир такого узкого и короткого покроя, который следует прусской моде ещё в преувеличенном виде», — писал о Петре Фёдоровиче современник. Согласно результатам экспертизы одежды третьего императора, проведённой специалистами Петербургского дома моделей, своим телосложением и ростом Пётр III весьма походил на своего великого деда — Петра I. Та же узость в плечах, та же большая романовская голова, тот же размер ноги и т.д. Конечно, Пётр Фёдорович не был образцом мужской красоты, классически сложённым атлетом, и вполне возможно, проигрывал своим «соперникам» вроде Салтыкова, Понятовского, Орлова и т.д., но дошедшие до нашего времени портреты не позволяют говорить об отталкивающей внешности или уродстве.

А что с образованием и воспитанием? Как мы знаем, сразу после рождения будущий император лишился матери, поэтому его воспитанием в первые годы жизни занимался отец, герцог Карл-Фридрих. Он сильно любил свою жену и после её смерти перенёс эту любовь на сына. С сыном он связывал и надежды на будущее и нередко приговаривал: «Этот молодец отомстит за нас».

Помимо любимого им военного дела (под которым понимались строевые приёмы и стрельба в цель), юный герцог обучался также обычным для своего положения наукам — истории, математике, французскому и латинскому языкам, танцам, фехтованию, лютеранскому богословию. Руководил процессом гофмаршал О. Брюмер — человек невежественный и жестокий.

По приезде Петра Фёдоровича в Россию обязанности по воспитанию и образованию наследника престола были возложены на академика Якоба Штелина. Немецкому профессору «элоквенции [красноречия] и поэзии» было всего 33 года, поэтому он сумел достаточно легко найти общий язык со своим подопечным.{14} В своих воспоминаниях он отмечает неплохие способности и великолепную память великого князя, а также его повышенный интерес к математическим и точным наукам, особенно к артиллерийскому делу и фортификации. Под его руководством уже через год Пётр Фёдорович достаточно сносно овладел русским языком, как письменным, так и устным. Он составил изрядную библиотеку и постоянно заботился о её пополнении. Особенно он любил книги о путешествиях и по военному делу.

Таким образом, невеждой наследник российского престола не был. Он получил обычное для своего круга образование и расширял свои знания и позже.

А что же Екатерина? Её образование также было типичным для своего круга, то есть домашним и не слишком обширным, так как возможностей у полковника прусской службы для этого было ещё меньше, чем у герцогов Гольштейн-Готторпа. Впрочем, обладая тягой к знаниям и выдающимся умом, Екатерина дополняла свой интеллектуальный багаж постоянным и интенсивным чтением. При этом, в отличие от мужа, Екатерина увлекалась самым модным интеллектуальным поветрием середины XVIII века — философией Просвещения. Она читала книги Бейля, Монтескьё, Дидро, Вольтера, которому писала: «Могу вас уверить, что с 1746 года, когда я стала располагать своим временем, я чрезвычайно многим вам обязана. До того я читала одни романы, но случайно мне попались ваши сочинения; с тех пор я не переставала их читать и не хотела никаких книг, написанных не так хорошо и из которых нельзя извлечь столько же пользы… Конечно, если у меня есть какие-то сведения, то ими я обязана вам».

Итак, кумиром великой княгини стал Вольтер. Для современного российского обывателя это мыслитель, о котором почти все слышали, но произведения которого, практически никто не читал. Восполним этот пробел и немного напомним читателю о том, о чём же писал французский мыслитель и в какой форме он это делал.

Екатерина не случайно перешла к произведениям Вольтера от романов. Художественная проза — это главный жанр его творчества. А главное содержание его книг — изложение философских взглядов. Исторические или художественные сюжеты лишь антураж. Именно во взглядах на мир, идеях и заключалась та «польза», о которой писала Екатерина. Какие же были эти взгляды?

Общество, по мысли Вольтера, делилось на людей способных к просвещению и не способных к таковому. Первых, естественно, было немного, вторые составляли большинство, задачей которого являлось работать на первых и забавлять их.

Идеальная форма правления — просвещённая власть абсолютного монарха, а её «просвещённость» заключалась в том, что государь должен был прислушиваться к мнению философов. То есть вся ответственность за реализацию лежит на монархе, а не на тех, кто подаёт ему умные советы.

Вольтер был воинствующим антиклерикалом, ненавидевшим Церковь в любой её форме. При этом он считал необходимым сохранение религии для того, чтобы держать в повиновении «непросвещённое» большинство. «Если Бога нет — его необходимо выдумать», — писал просветитель.

Не будем судить, кто из супругов был умнее или образованнее. Информации для этого у нас недостаточно, отметим важное — принципиальную разницу в понимании самого образования. Здесь Пётр и Екатерина не просто придерживались разных взглядов, эти взгляды принадлежали разным эпохам. Великий князь оставался в прошлом, на рубеже XVII–XVIII веков, когда больше всего ценилось точное знание: Пётр Великий, думается, был бы доволен своим внуком. Екатерина, напротив, шла в ногу с наиболее современными для её времени веяниями. Для неё идеи были важнее фактов. При такой разнице то, что на первый взгляд могло сблизить супругов, — общее увлечение чтением — разобщало их. В данном вопросе они говорили на разных языках и в принципе не могли понять друг друга.