Василий Абрамов - На ратных дорогах

Я не знал об этой директиве и горячо сказал:

— Как это правильно! Нам с тобой, Иван Иванович, нужно немедленно довести такие важные указания Центрального Комитета партии до всех командиров и красноармейцев.

— А я давно этим занимаюсь, — засмеялся Кальченко.

Утром 3 ноября противник начал одновременно наступать на все три наших полка.

Для своего наблюдательного пункта я выбрал возвышенность восточнее Фриденталя. Отсюда хорошо просматривалась местность к северу, где оборонялся 294-й полк; видно было, как наступавшая на Нейзац пехота поднималась по крутому склону. В течение нескольких минут наши стрелки и пулеметчики скосили свыше ста врагов. Противник быстро ретировался. Минометная рота послала вслед отступавшим несколько десятков мин и уничтожила еще много гитлеровцев. Потом мне докладывали, что осколком вражеского снаряда ранило в руку младшего лейтенанта Мелихова. Но он не захотел уйти в лазарет и остался в роте.

Только закончился этот бой, как послышался прерывистый рокот моторов и в воздухе показались шесть пикирующих бомбардировщиков. Они разделились на две тройки. Одна сбросила бомбы на Аргин и Комрат, вторая — на Баксан. Через некоторое время командир 297-го полка майор Панарин доложил по телефону:

— Бомбы разрушили несколько домов. По окопам было два попадания, но потери небольшие. Во время бомбежки несколько танков пытались атаковать нас. Выдвинутая на прямую наводку батарея подожгла два танка, остальные ушли обратно. Пехоту отогнали, и она залегла.

Вслед за Панариным позвонил Мартыненок. Он сообщил о геройском подвиге старшины А. Холмогорцева. Связкой гранат старшина подбил вражеский танк, прорвавшийся к окопам. Атака врага и здесь была отбита.

К середине дня наступило относительное затишье. Беспокоил лишь обрыв связи с Панариным. На линию вышли телефонисты. Потом туда верхом на лошади отправился сам начальник связи дивизии капитан Пугачев. Он обещал быстро найти и исправить повреждение. Но прошел час, второй, а связи все нет. Между тем с направления, прикрытого Панариным, снова начали доноситься разрывы снарядов.

297-й полк с НП не виден. Мы с военкомом решили сами выехать в Баксан. Отправились машиной. От Фриденталя до Баксана по прямой 4 километра. Но по прямой в горах только птицы летают. Человеку обычно надо пройти по меньшей мере вдвое, а автомашине нашей предстояло сделать крюк километров в пятнадцать.

Только к вечеру добрались до одной из рот 297-го полка.

— Скажите, — спросил я командира роты, — можно проскочить в Баксан на машине?

— Никак нет. Дорога идет лощиной, а высоты справа и слева от нее занимают немцы.

Кальченко развернул карту:

— А вот этот мостик на дороге исправен?

— Мостик-то исправен, да ехать там очень опасно. Кальченко повернулся ко мне.

— Ну как, может, рискнем, Василий Леонтьевич? Сейчас затишье, немцы готовятся ужинать.

Вместо ответа я открыл дверцу нашей старой «эмки».

Немцы опомнились и открыли беспорядочную стрельбу, когда мы уже подъехали к огородам Баксана.

Майор Панарин, извещенный командиром роты, ждал нас на окраине деревни. Из его доклада мы узнали, что полк успешно отбил три атаки противника, уничтожив при этом пять танков. Третья атака была особенно сильной. 2-му батальону пришлось отойти на окраину Бак-сана. Потери подсчитываются, кажется, они значительны.

Кальченко начал расспрашивать об отличившихся бойцах и командирах. Панарин особенно тепло отозвался о снайперах 2-го батальона пограничниках А. Климове и П. Лебедеве. Они за день уничтожили более двадцати фашистов.

На огородах у походных кухонь, где повара раздавали обед, собрались солдаты. Нас узнали. Многим не терпелось похвалиться успехами, высказать свои чувства:

— Здорово мы фашистам всыпали!

— У них кишка тонка против пограничников!

— Думали нас самолетами да танками напугать!

— Молодцы! Хорошо деретесь! — похвалил солдат Кальченко. — А завтра выдержите?

— Завтра, как сегодня. Отобьемся…

В штабе собрались Панарин, военком полка Молоснов и начальник штаба Лебеденко. Их интересовало, как прошел день в других наших частях и каково положение на всем фронте в Крыму.

Осторожно, не подчеркивая трудности, я ознакомил их с обстановкой и предупредил:

— Связи с армией нет. Боюсь, что и соседи не подойдут. Симферополь занят, и противник рвется к Алуште. Сегодня посылаю еще одного офицера в штаб армии. А вам завтра нужно держаться до вечера. С наступлением темноты, если из дивизии не будет другого распоряжения, начнете отход к морю. Одновременно станут отходить и остальные полки. Двигаться будете по горным дорогам, самостоятельно. Маршрут ваш через Ускут и Алушту. Основное направление — Севастополь.

Обнявшись на прощание с Панариным, Молосновым и Лебеденко, мы тронулись в обратный путь.

К себе вернулись поздно. На КП дивизии собрались командиры полков, Изугенев.

Пригласили офицеров штаба. Я подвел итоги дня. Потом сказал, что связи с армией нет, соседей справа и слева не будет, с продовольствием туго, транспорта совсем мало. Из-за этого раненых пришлось оставить в партизанском госпитале.

— Положение серьезное, — подчеркнул я — Но стоять мы обязаны, ибо есть еще боеприпасы, а значит, не имеем права отступать. Сейчас посылаю нарочного к командарму. Если завтра до вечера не получим указаний, начнем отход по направлению к Алуште и далее на Севастополь. Маршрут такой: дорога и тропы на Койпаут, Бураган и далее на Алушту. 294-й полк идет в первом эшелоне. 262-му полку и минометному дивизиону следовать за ним, обеспечивая отход дивизии. 297-й полк направляется самостоятельным путем. Штаб дивизии пойдет на Кизыл-Кобу, село Демерджи, чтобы связаться с частями Особой Приморской армии и обеспечить вам выход из гор. Связь осуществлять посыльными.

Когда командиры разошлись, я вызвал дивизионного инженера капитана Арпстархова и вручил ему пакет.

— Возьмите верховую лошадь и выезжайте на Ускут. Там должен быть штаб армии. Вручите пакет лично командующему. На словах доложите, что я прошу дать приказ по радио. Если завтра до шестнадцати часов приказа не поступит, то дивизия начнет отход на Алушту. После доклада командарму возвращайтесь…

Радист пытался связаться с армией всю ночь и весь следующий день. Но все напрасно — штаб армии молчал.

Утром, с одиннадцати часов, противник начал наступать. То один, то другой командир полка докладывал о положении дел. К 14 часам атаки были отбиты. Наступило затишье. Части приводили себя в порядок. Пулеметчики, артиллеристы и минометчики сменили огневые позиции.