Спутники Марса: маршал Тюренн и принц Конде - Людмила Ивонина
Франция устала от войны. На улицах все чаще кричали: «Да здравствует король, долой принцев!» 13 октября Луи Конде выехал в Испанские Нидерланды, а 3 февраля 1653 г. в Париж неоспоримым хозяином положения вернулся Мазарини. Политическое противостояние принца крови и кардинала закончилась победой последнего. Правда, сторонники принца несколько иначе видели исход этой борьбы: «Своим счастьем Мазарини обязан человеку, который носит в истории имя Великого Конде». Мол, если бы не «плохое время», «плохие советы друзей», интриги кардинала Реца, характер Анны Австрийской и двуличная политика Мазарини, на принце бы не было пятна Фронды. Ему помешала репутация героя, и великий человек не зависел от самого себя![83] Да, нимб победителя мог вскружить голову такой натуре, как Конде, и породить ощущение вседозволенности. На самом же деле, Луи, воображая себя независимым, зависел и от Мазарини с его клиентелой, и от двора, который его компрометировал в целях не допустить к власти. Принц крови желал «формировать» своего суверена, а вот суверен этого не желал.
Но не стоит забывать, что политика – ничто, если она не подкреплена военной силой. Первый министр и двор Франции не могли бы достойно противостоять Великому Конде без Великого Маршала – Тюренна.
Покидая Париж, великий беглец промок под дождем и подхватил воспаление легких. Несмотря на долгое выздоровление и потерю союзников, упрямый принц решил еще побороться с кардиналом, обратив свое оружие и военное искусство против Франции на целых 7 лет. В 1654 г. за государственную измену (т.е. измену королю) его заочно приговорят к смертной казни. Трудно сказать, насколько прибытие знаменитого французского полководца улучшило состояние армии Филиппа IV. Между военачальниками в испанских войсках в Нидерландах, остававшихся наемными отрядами, и до приезда принца постоянно возникали соперничество и ревность. А вспыльчивый темперамент и высокомерное поведение Конде, ставившего себя выше других и стремящегося навести дисциплину, заметно нарушило зыбкое равновесие относительного согласия.
Возможно, поэтому в войне против Франции на долю принца крови не часто выпадал успех – против него сражалась более дисциплинированная французская армия маршала Тюренна. Правда, в начале 50-х гг. казалось, что Испания перехватила инициативу в войне с Францией. Сражаясь с фрондерами, двор отозвал значительные силы с границы, и многие крепости были отвоеваны испанцами. Пал даже Дюнкерк, в свое время захваченный французами столь дорогой ценой. Эрцгерцог предоставил в распоряжение Конде войска под командованием Фуэнсалданьи, и тогда же герцог Лотарингский снова вторгся в Шампань одновременно с вступлением испанцев в Пикардию.
В этих условиях Анри де Тюренн, стараясь казаться хладнокровным, уговорил встревоженного короля и его окружение с армией двинуться на Понтуаз за рекой Уазой к северу от Парижа, уверив, что сможет обеспечить им должную защиту. Затем он пошел на Компьень, намереваясь предотвратить соединение герцога Лотарингского с испанцами. Попытка была неудачной, но вскоре основная часть фламандского контингента испанцев вернулась домой, оставив герцогу лишь небольшой отряд кавалерии, в то время как маршал вернулся в окрестности Парижа чтобы предотвратить соединение сил Конде и герцога Лотарингского. Эта попытка также провалилась, и поскольку объединенные силы значительно превосходили армию Тюренна, последний перешел к обороне и разместил армию за лесом Вильнев-Сен-Жорж. Союзники не хотели атаковать его в выгодной позиции, решив вместо этого осадить его и отрезать его от линий снабжения. Конде разместил свои силы вблизи королевской армии, но не смог перерезать линии сообщения с Корби, где находились склады Тюренна. Затем принц, очевидно, не совсем оправившись от предыдущей болезни, вновь слег и покинул армию, а герцог Лотарингский не обладал ни способностями, ни настойчивостью, необходимыми для проведения в жизнь его плана. Тюренн успешно провел все свои обозы, и после падения крепости Монрон, которую осаждала другая королевская армия, получил подкрепление в 3 000 солдат.
Исчерпав свои запасы, он предпринял великолепный маневр. Ночным маршем 4-5 октября он вернулся в Корби, а затем двинулся двумя колоннами, которые могли быстро развернуться влево в одну линию, в направлении Турнэ, и через три дня пересек Марну у Мо и достиг Санлиса, а затем и Понтуаза, где размещался королевский двор. Конде, кому парижане окончательно отказали в поддержке, покинул столицу и направился в Шампань. А Людовик, двигаясь через Сен-Жермен и Сен-Клу, 21 октября вошел в Париж[84]. За этот триумф он должен был благодарить Тюренна, чья отвага, стойкость и умение владеть ситуацией были выше всяких похвал. Но иначе было нельзя – ведь на карту была поставлена честь виконта!
В Шампани Конде заключил окончательный договор с испанцами, по которому в награду за службу в звании генералиссимуса испанской армии ему передавались все завоеванные французские земли. Теперь у него было 25 000 человек, удача, казалось бы, улыбнулась ему, но договор так и не был до конца соблюден. Средства были предоставлены ему лишь на краткий срок, хоть он и смог взять Бар-ле-Дюк, Вуа, Коммерси и ряд более мелких населенных пунктов. Это приобретения были на самом деле потерями, так как оставили принца лишь с небольшой частью армии, ибо его пехота оказалась размещена в захваченных пунктах.
Умиротворив центральные области королевства, Тюренн и Ла Ферте двинулись к границе Лотарингии и осадили Бар-ле-Дюк. Конде шел на помощь, но его солдаты отказались подчиняться, захватив небольшой городок с большими запасами вина, и принцу пришлось отступить в Клермон и затем в Стенэ. Королевская армия взяла Бар-ле-Дюк, Барруа, Шато Пуршен и Вервен. Тюренн хотел принудить принца к сражению, но тот отступил в Люксембург. К этому времени только Луи и герцог Орлеанский продолжали сражаться.
Несмотря на то, что Тюренн следовал принципам стратегии своего времени, в войне против Конде он почти всегда разрешал стоящие перед ним стратегические задачи оригинальными приемами, поражавшими противника неожиданностью. Еще примечателен тот факт, что в условиях противостояния виконт и принц не только продолжали поддерживать дружеские отношения, но и в переписке обсуждали ошибки друг друга. В этом и заключается настоящий профессионализм! Но однажды Конде все-таки обиделся, перехватив депешу, в которой его бывший соратник с чужих слов назвал его отступление бегством. В войне друг против друга они оба проливали кровь, но не своею собственную; при этом Конде был яростен, а
