Александр Вдовин - Из СМЕРШа в ГРУ. «Император спецслужб»

Командующий был прав…

В Главное управление контрразведки СМЕРШ на имя генерал-лейтенанта В. С. Абакумова полетела срочная и убедительная шифровка о реальной обстановке в зоне ответственности 3-го Украинского фронта.

Виктор Семенович внимательно ее прочел. Познакомился еще с некоторыми бумагами по этой теме и тут же отправился на доклад к Сталину, как своему непосредственному начальнику. Он все же был его заместителем по линии военной контрразведки и мог напрямую общаться с вождем, что нередко злило Берию.

Вскоре Ставка ответила командованию 3-го Украинского фронта, что с конкретными предложениями начальника Управления КР фронта генерала Ивашутина — согласны, и предлагала маршалу Толбухину действовать исходя из складывающейся обстановки.

После этой шифротелеграммы Федор Иванович Толбухин, встретив Ивашутина у входа возле штаба, улыбнулся и проговорил:

— Ну, что, Петр Иванович, наша взяла, — Жуков признал ошибку.

— А куда же ему было деваться против правды, — заметил довольный военный контрразведчик. — Истина, которая делает нас свободными, — это чаще всего истина, которую мы порой, к сожалению, не желаем слушать. Вы же видели, как он среагировал. Почти бранью ответил на предмет почти решенного спора с бухарестскими властями.

— Что верно, то верно, правда редко кажется чистой и никогда не бывает простой, — улыбнулся довольный командующий…

А вот как пояснил этот эпизод работы с румынским королем Михаем П. И. Ивашутин, давая последнее интервью в прошлом армейскому журналисту Николаю Пороскову:

«Двадцатишестилетний летчик, катерник, любимец фрейлин, которых в количестве около десятка он нередко возил с собой. Михай не очень задумывался о власти, зато его мать Елизавета была женщиной умной и хитрой, больше политик, чем он. Задача спецслужб состояла в том, чтобы лидера компартии Румынии Георгия Георгиу-Деж сделать известным, популярным и поставить во главе государства. Для этого разыграли именины командующего фронтом Федора Ивановича Толбухина (хотя на самом деле ничего подобного не было).

Пригласили на торжество Михая, наградили его орденом Славы, вернули монарху его же шикарную яхту, до этого угнанную из Констанцы в Одессу, и под хорошее угощение подсунули проект указа о награждении Георгиу-Деж самым высоким румынским орденом. Все газеты об этом сообщили.

Михаю внушили, что новую коммунистическую власть он возглавить не может, и королевское звание снять с себя — тоже. Михай погрузил имущество в вагоны, и его с почестями отправили, подарив на прощанье самолет».

Как было приятно начальнику Управления КР СМЕРШ фронта, что он отвел большую беду от солдат и офицеров — ненужные потери. Фактически его смелость и принципиальность позволили вернуть в семьи мужиков, которые могли бы погибнуть на поле ненужного боя. В Ивашутине тогда заговорили задатки не политика, а государственного деятеля — чувствовалась масштабность мышления в ходе осуществления оперативной разработки бухарестского руководства.

А в это время в румынской столице было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли как социал-демократы, так и коммунисты во главе с Константином Сэнэстеску. Оно и объявило о выходе страны из войны и потребовало от немецких войск в кратчайшие сроки покинуть пределы Румынии. Немцы отказались исполнять ультиматум, и ранним утром 24 августа их авиация стала бомбить Бухарест.

Румыны попросили о помощи. Вскоре она была им оказана. А вот решение об отказе в проведении новой операции летом 1944 года, разработанной Жуковым, спасло жизни многих советских граждан — это факт, как и факт участия армейского чекиста в планировании войсковых операций фронтового уровня.

Потом бывший начальник штаба 3-го Украинского фронта, Герой Советского Союза, генерал армии Семен Павлович Иванов скажет об Ивашутине, с которым прошел тяжелыми дорогами войны с 1942 по 1945 год:

«…Петр Иванович принимал непосредственное участие в подготовке и проведении наступательных операций 3-го Украинского фронта.

Особенно много сил и энергии вложил он в подготовку и осуществление Ясско-Кишиневской, Будапештской, Венской операций, обеспечение действий войск фронта по освобождению Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии. А вообще для своего таланта как оперативника он был достаточно скромным человеком. Никогда не выпячивал свое имя, не претендовал на получение высоких правительственных наград, не выпрашивал должностей. Эти качества он пронес по своей службе как в Комитете государственной безопасности, так и Главном разведывательном управлении Генштаба ВС СССР».

Летом 1944 года Петр Иванович с радостью узнал о появившихся «немцах в Москве». Ему рассказал все подробности этого прямо-таки театрального действа один из офицеров Управления КР СМЕРШ фронта, выезжавший в Москву для доклада направленцу в ГУКР о полученных оперативных материалах от зафронтового агента о намерениях гитлеровской верхушки в проведении сепаратных переговоров с нашими союзниками.

Дело в том, что в июле руководство НКВД через свои войска провело в Москве уникальную операцию под кодовым наименованием «Большой вальс». К вечеру 16 июля 1944 года в столицу неожиданно прибыло пятьдесят пять эшелонов с военнопленными гитлеровцами. Ночь фрицы провели на поле Центрального аэродрома, где когда-то взлетал и садился военлет Петр Ивашутин на тяжелых бомбардировщиках.

Потом рядом с аэродромом построят новое здание для ведомства военной разведки страны, и генерал Ивашутин до самой пенсии проработает в «стекляшке». Так ласково называли военные разведчики свою «альма-матер».

Но вернемся к летним событиям в Москве 1944 года.

А в 10 часов утра следующего дня битым гитлеровцам после побудки, завтрака объявили срочное построение и сразу же — «сбор». Оттуда их провели по Москве — улицей Горького. Впереди шествовало 19 генералов и 600 офицеров, а за ними — 56 000 вражеских солдат. Эти немцы попали в плен в разное время на различных фронтах. Теперь их собрали всех вместе для «экскурсии».

Шли они во всю ширину одной из центральных улиц столицы, по двадцать человек в ряд. Битые гитлеровцы удивленно озирались. Наверное, они предполагали увидеть город в развалинах и руинах, как им твердила геббельсовская пропаганда о результатах точечной бомбардировки советской столицы на протяжении всей войны. Но как ни вглядывались они в проезды и переулки, на крыши домов, в проемы распахнутых окон с любознательными москвичами — ничего подобного увидеть не смогли.