Пятикнижие чудес советских евреев - Анатолий Рохваргер
С 1950 году Сталин пытался убить ослушавшегося его Иосифа Броз-Тито, который создал на Балканах многонациональную Югославию и игнорировал некоторые указания Сталина. Но для подчинения Израиля не было какой-то одной личности, которую можно было бы уничтожить или обмануть – там сразу наступила почти обезличенная демократия, где роль просталинской компартии была недостаточна для захвата власти. Поэтому царю Иосифу не оставалось ничего другого, как ополчиться на советских евреев. В соответствии с его психологией, явные и потенциальные оппоненты самого великого царя всех времен и народов должны были быть сурово наказаны, т. е. физически уничтожены. С новой силой дали о себе знать гены истребителя евреев Амалека.
К 1940 году царь Иосиф почти полностью очистил партийные органы от евреев-большевиков и закрыл им дорогу на все уровни партийной бюрократии. После 1947 года Сталин начал борьбу со всеми советскими евреями. Однако, вплоть до марта 1953 года он не хотел обходиться без верных еврейских исполнителей, таких как Каганович и Мехлис. Были у него всегда под рукой пять-семь евреев из союзных министров и поистине золотые десять тысяч евреев, входивших в список высшей «хозяйственной» номенклатуры союзных и республиканских министерств и ведомств, а также управления хозяйством крупных городов страны. Были ещё тысячи замечательных учёных. (На медиках и большинстве гуманитариев Сталин поставил чёрный крест.) Они и обеспечивали управление «народным хозяйством» СССР, а также работу всех институтов и заводов гражданской, военной и атомной отраслей промышленности. Сталин был уверен в том, что все они под страхом высылки в Сибирь будут работать с ещё большей самоотдачей, пока не подготовят себе замену из русских людей. Не хотел он пока обойтись и без еврея – консультанта по международным делам, Ильи Эренбурга, который придумал и возглавил лукавую борьбу за мир во всём мире.
Картина 7. Роковой медицинский диагноз
Эта история рассказана моим папой и связана с моим появлением на свет в Москве, в июле 1937 года в результате кесарева сечения. После этого у моей мамы несколько дней была высокая температура, и врачи подозревали сепсис (заражение крови), который тогда, до изобретения антибиотиков, не лечился. Но, возможно, была другая причина высокой температуры. Нужна была консультация опытного врача, и моему папе посоветовали обратиться к великому диагносту, доктору Плетнёву, бывшему раньше консультантом императорского дома.
Однако за несколько дней до этого в газете «Правда» появилась статья о том, как 70-летний доктор Плетнёв искусал одну и изнасиловал другую медсестру. Когда мой папа приехал к доктору на служебной машине, тот решил, что его уже забирают в НКВД, попрощался со своими родными и взял саквояж с нижним бельём и мылом. Всю дорогу доктор Плетнёв не верил, что его везут к пациентке, и был просто счастлив, увидев больницу.
Плетнёв осмотрел маму и сказал: «Кладите лёд на печень – она воспалилась после родов; будешь жить, мамаша». Действительно, через неделю она вместе со мной вернулась домой. Когда великий российский врач Плетнёв вышел из больничной палаты, весь персонал больницы молча выстроился вдоль коридора, но никто к нему не подошёл. Он каждому врачу или медсестре кивал и сначала говорил «здрасьте», а потом уже стоявшим в коридоре у самого выхода – «досвиданье». Чтобы особым знакомством или вниманием не навлечь подозрение и беду на кого-либо, он никому не пожал руку.
Плетнёв отказался от гонорара, и на обратном пути в машине заплакал. Папа спросил его, за что и почему такая ужасная статья про него в газете. Он ответил: «За диагноз». Диагноз кому? Плетнёв показал пальцем в потолок машины. Папа спросил: и какой? Плетнёв не ответил. Папа проводил его до дверей большой дореволюционной квартиры, которую ему сохранили новые пациенты-большевики. Поднимаясь по лестнице (там не было папиного шофёра-энкаведэшника) на свой третий этаж, Плетнёв ответил на повторный папин вопрос «какой диагноз»: «я подозреваю шизофрению и паранойю». Когда открылась дверь в квартиру, навстречу с криками радости и слезами выбежали две его пожилые сестры и целая толпа родственников, которые, по-видимому, нашли здесь приют и защиту от советской власти.
Вскоре старика Плетнёва чекисты-гэбисты арестовали, судили по бредовым обвинениям в шпионаже в пользу неизвестно кого и расстреляли через два месяца. Моя мама была последней и навсегда благодарной пациенткой великого доктора.
Несколько лет тому назад я где-то прочёл, что в 20-х годах сразу после такого же диагноза Сталину был убит всемирно известный врач Бехтерев. Видимо, после повторного диагноза Плетнёва Сталин навсегда испугался и возненавидел всех врачей. В 1951 – 52 годах Сталин выместил эту ненависть и страх стать разоблачённым сумасшедшим на добросовестно лечивших его лучших в то время врачах-профессорах – пяти евреях и русском Виноградове.
Картина 8. Удачное предсказание
Согласно Котляру, в 1918 году Иосиф Сталин был скромный, щуплый, невысокий, и малообразованный кавказец с оспенным лицом и увечной левой рукой. Он со всеми дружески общался без грузинской фанаберии и еврейской претенциозности. Ещё у него было вызывающее доверие обаяние, чувство юмора и желание пошутить и посмеяться, причём скорее в еврейском, чем в кавказском, добродушном стиле. При этом у него были не присущие грузинам, но присущие многим евреям желание заниматься детальной проработкой организационных дел, энергичность, собранность, умение концентрироваться и отстаивать свою точку зрения.
Как рассказывал моему папе в моём присутствии Котляр, он в 1918 году предсказал Сталину: «Ты скоро станешь вождём нашей партии, потому что ты настоящий политик и полностью наш человек». Видимо, Сталин запомнил, а у него была прекрасная память, эти вдохновляющие слова Котляра. Кроме того, Котляр состоял в партийно-мафиозной банде Анастаса Микояна. Сам Микоян и его банда всегда были верны Сталину. Этим и своим предсказанием Котляр объяснял то, что он не был репрессирован в числе 85 % других делегатов XVII съезда партии, дружно проголосовавшего за смещение Сталина с руководящего поста в партии и стране.
Сталин три раза вычёркивал Котляра из расстрельных списков. Первый раз, как Первого секретаря Терского или Южнорусского обкома партии, второй раз, как делегата XVII съезда партии большевиков, и третий раз (уже после войны) как штатного зама (т. е. за зарплату) Председателя Президиума еврейского антифашистского комитета (ЕАК) Лозовского.
Могила Котляра на Новодевичьем правительственном кладбище в Москве случайно оказалась (согласно Кабале многие случайные совпадения и сходства закономерны) через две могилы от могилы моего другого и более дальнего и некровного родственника Эренбурга. Ещё одно и знаменательное совпадение: на памятниках могил обоих еврейских безбожников по древним иудейским правилам указаны только
