Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава - Владимир Павлович Величко
Испытав на себе бедствия, которые влечет война, Машеров проводил линию на смягчение международной напряженности, на укрепление всеобщей безопасности, которую надлежит обеспечивать самим людям. Суждения Петра Мироновича были созвучны идеям, высказанным лучшими умами человечества.
В 1972 году в № 15 союзного журнала «Коммунист» появилась статья Машерова «О некоторых чертах и особенностях национальных отношений в условиях развитого социализма». Рассмотрев целостную систему связей, охватывавших базис и надстройку, автор заострил внимание на национальных тенденциях, обусловленных объективными и субъективными факторами. Он признал, что пока еще слабо исследуются пути сближения наций во всех сферах общественной жизни. Любые «пустоты», «поверхностность и односторонность в освещении столь жизненно важных проблем ведут к явным издержкам в идеологической работе. Не секрет, что подчас приходится сталкиваться с определенным недопониманием, узостью в мышлении отдельных наших людей, путаницей в, казалось бы, ясных и очевидных вопросах».
По глубокому убеждению Петра Мироновича, на процесс сближения наций благотворное влияние оказывает культура. Вбирая наиболее ценное из опыта и достижений братских республик, она «становится богаче и вместе с тем ближе, доступнее, понятнее всем народам страны... Утверждаются общие эстетические нормы, жанры, складываются традиции, что отнюдь не “унифицирует”, не “нивелирует” духовную жизнь наций, а, наоборот, делает ее более многогранной и полнокровной».
По мнению ученых-обществоведов, данная статья явилась хорошей платформой для концептуального развития в сфере межнациональных отношений.
Глава девятая
Честен в помыслах, благороден в поступках
В отечественной истории фигура Машерова стоит рядом с Брежневым и Косыгиным. Они плодотворно работали в одной связке. К сожалению, «осведомленные» любители домыслов и сплетен, пытаясь пустить общественное мнение по ложному следу, исписали горы бумаг о предубеждениях Леонида Ильича. Дескать, он недолюбливал белорусского лидера, чье имя задевало самолюбие генсека.
Если, предположим, это было так, то Брежнев не рекомендовал бы Петра Мироновича, по существу, на вторую роль в государстве. Ложные слухи отметала и Полина Андреевна. Приезжая в Москву, она непременно навещала супругу Брежнева Викторию Петровну, очень хозяйственную женщину. Обе умели прекрасно вязать и иногда обменивались узорами для вязания, вспоминали различные житейские истории. Нередко к дружеским беседам присоединялся Леонид Ильич. Он тепло отзывался о Беларуси, где работал в Оршанском округе, когда был молодым специалистом. Приезжал сюда и позже, занимая высшие партийно-государственные посты в СССР. И всегда передавал искренний привет Петру — так Брежнев по-дружески называл Машерова.
Другое дело, что в целом в стране нарастали центробежные тенденции, вызывавшие обеспокоенность у мыслящей элиты, к которой, безусловно, принадлежал и Петр Миронович. На заключительном этапе брежневского правления темпы экономического развития упали почти втрое — до ежегодных 3 процентов и ниже. Конечно, сказалась медлительность реформ. А также то, что США умышленно обвалили цены на нефть. Один баррель «черного золота» стоил всего 8 долларов. Необходимо было использовать интеллектуальный багаж страны для эволюционной модернизации производства, что позволило бы сформировать новый информационно-технологический уклад и «оседлать» длинную волну экономического роста. Но ее просмотрели неэффективно функционировавшие институты государственной власти.
Спонтанные эксперименты не были присущи белорусскому лидеру. Он всегда действовал по принципу: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Как следствие, машеровский период, который охватывал 1965—1980 годы, характеризовался высоким динамизмом в развитии экономики. Назову лишь несколько цифр. Темпы роста валового общественного продукта за это время составили 308 процентов, промышленности и сельского хозяйства — соответственно, 417 и 125 процентов, национальный доход утроился.
Разумеется, столь впечатляющие достижения, прежде всего, стали возможны благодаря трудолюбию белорусского народа. Но, несомненно, и благодаря тем продуманным решениям, которые принимались с участием и по инициативе Петра Мироновича.
Машеров не просто отличался ясным умом и здравым смыслом. Он был и просвещенным человеком, политическим мыслителем, слыл великолепным оратором. Кто хоть раз его слушал, тот навсегда запомнил глыбистые, литые и в то же время по-машеровски напевные фразы. Каждая речь затрагивала крупные хозяйственные и воспитательные проблемы, увлекала оригинальными идеями. Без них, подчеркивал он, незачем выходить на трибуну. Сам много читал, чтобы «быть с веком наравне» (А. Пушкин), постоянно находился в творческом поиске. В результате его доклады, статьи с интересом воспринимались на всем советском пространстве. В стране и за рубежом восторгались многообразием его таланта, неукротимой энергией, благоразумием.
Чтобы не быть голословным, приведу такой факт. К 70-летию Петра Мироновича я с журналистом Иосифом Калютой готовил интервью для печати. Скульптор Анатолий Аникейчик, вернувшийся из поездки в США, где он с драматургом Андреем Макаенком находился по случаю открытия в Арроу-парке г. Нью-Йорка бронзового бюста белорусскому песняру Янке Купале, поведал о прелюбопытнейшей детали. В Америке разворачивалась избирательная кампания. Один влиятельный журнал предложил читателям неожиданный тест-анкету: «Кто из зарубежных деятелей мог бы стать президентом США?» Среди кандидатов в президенты фамилия Петра Мироновича значилась на первом месте.
Популярность у американцев он приобрел после того, как уладил с Кубой. Великий бунтарь Фидель Кастро, возмутившийся непоследовательными, неразумными шагами Москвы в отношении острова Свободы, никого из СССР не принимал. Согласился только на встречу с белорусским лидером. Два партизана-героя провели за переговорами более четырех часов и уладили все вопросы. Казалось бы безнадежное поручение Политбюро было с блеском выполнено.
Имея мировую известность, Машеров строго относился ко всяким попыткам своего «жизнеописания», оставался скромным человеком. Почему? Думаю, ответ содержится в мудром изречении американского поэта и философа Ральфома Эмерсона: «Ничто не отличается такой простотой, как величие».
Любившая Петра Мироновича «Комсомолка» попросила рассказать в статье о смелом эпизоде из его военной биографии. Я ответил, что такой номер не пройдет. Но редактор газеты убеждал, что это надо для молодежи. Эдуард Шеварднадзе, занимая аналогичное положение, не стеснялся описывать свои бесстрашные приключения в борьбе с коррупцией и мафией.
Восьмидесятый год был не из легких. Машеров, можно сказать, безвыездно находился в командировках. Его вертолет буквально «висел» над республикой. Время же поджимало. Мне ничего не оставалось, как пойти в библиотеку, где в краеведческом отделе, просматривая воспоминания бывших партизан и подпольщиков, быстро отыскал нужную фактуру. Сослуживцы рассказывали о том, как однажды в метель Петр Миронович с группой боевых друзей, став на лыжи, незаметно приблизились к фашистскому гарнизону и уничтожили его. Причем никто из партизан не пострадал.
Когда материал был готов, Машеров с интересом прочитал это место, но тут же сказал, словно отрубил:
— Да, такое действительно было, но писать об этом не будем.
— Почему? — не сдержался я.
— Руководителям моего уровня несолидно да и неэтично заниматься мемуарными
