Дмитрий Спирин - Тупой панк-рок для интеллектуалов

Я не видел путей, как это можно сделать. Рубан всегда был неотделимой частью группы, стоял у истоков, был в составе еще до меня. Ситуацию, при которой мне (или кому-то еще) пришлось бы объявить Денису, что он больше не в группе, невозможно было даже представить. В последнее время, приняв на грудь, он любил поразглагольствовать о своем высоком статусе в банде. Все чаще и чаще он договаривался до телег вроде: "Эта группа — моя. Название мое, я его придумал (?!) Песни тоже мои". Он со странным пренебрежением относился ко всем «некоренным» участникам ансамбля, когда-либо игравшим в нем. Люди, формировавшие репертуар, — настоящие, а не самозванные авторы песен, парни, определявшие звук группы, ее лицо, ходили у Рубана чуть ли не в сессионщиках! Денис не мог и, по всей видимости, никогда не пытался избавиться от абсолютно бессмысленного позиционирования себя в качестве "РУБАНА из "Четырех Тараканов". Весьма сомнительный статус для тех дней. Особенно если ты пытаешься навязать окружающим видимость его значимости пьяными ударами себя в грудь и прокручиванием по десятому разу за день кассеты с "Украл…" тотально охуевшим от этого дела гостям.

Несмотря на весь подобный кал, я всегда отвечал Роде, что тому следует забыть о своих намерениях.

Я никогда не был МУЗЫКАНТОМ, и все те вещи, что пытался внушить Родя, мне не были очевидны. Другими словами, мне казалось, что если мы будем больше заниматься ритмикой на репах и накручивать Рубана на занятия с метрономом дома, то все у нас будет хорошо. Вован же понимал, что такой мазы нет и все эти мероприятия в случае с Денисом просто впустую потраченные время и энергия. Он устал быть непрошеным сенсэем, объясняющим взрослому парню элементарные вещи, вместо того, чтобы в свое удовольствие хуярить в группе. А кто захочет оставаться без кайфа в группе, которая приносит одно напряжение?

Как признался мне Вован через несколько лет после своего ухода — причиной того было еще и то, что ситуация с Рубаном оказалась неразрешимой.

После того как Родя покинул банду, заморочки с барабанщиком взял на себя Леха. Он оказался намного терпеливее и мягче и, будучи неплохим психологом, прекрасно понимал все тонкости непростого рубановского характера. Леха не взрывался на репах, не орал, не кидал инструмент на пол. Небольшими шагами, ласково и ненапряжно показывая Денису все сложные для него места, преподнося это как только что пришедшую ему в голову новую аранжировочную идею, он смог подготовить группу к записи "Украл…". Но после того как альбом был готов, Леха также перестал видеть пути для продолжения игры в прежнем составе. Не знаю, что послужило для него последней каплей. Может быть, напряги с записью барабанов на студии, может быть, некий личный момент в общении с Денисом.

Суть его телеги сводилась к следующему: мне предлагалось выбрать из двух вариантов. Либо мы с ним ищем двух(!) музыкантов в группу (с Максом продолжать также не имело смысла, правда по другим причинам) и, возможно, начинаем все сначала. Либо он, Леха, просто соскакивает из "Четырех Тараканов". В первом случае мы рисковали потерять все, что было накоплено группой к тому моменту. Не было никаких сомнений в том, что попытайся мы сохранить старое название для нового состава, мы напоремся на такое яростное сопротивление со стороны Дениса, что просто наживем себе кровного врага. В отношении репертуара тоже было не все так просто. И если с песнями моего или Лехиного авторства все было ясно, то со старыми вещами, Родиными например, могли возникнуть проблемы. Рубан неоднократно провозглашал себя единоличным собственником всего репертуара группы, безо всякого на то основания. Наш альбом выходил под маркой "Четыре Таракана", и все те кайфы, которые его выход сулил группе, теперь оказывались бесполезными. Что толку нам от того, что "Дурная башка" станет чемпионом эфира, если диджей будет объявлять ее как песню группы "Четыре Таракана"? Помимо всех этих проблем мы еще дико подставляли лейбл. ФИЛИ, несколько лет раздумывая над тем, подписывать нас или нет, вложив в итоге в нас немалую сумму, получали альбом несуществующей группы. То-то радости будет Тонких!

Мы теряли фэнов, полученных несколькими годами титанического труда и постоянных выступлений. Нам снова предстояло искать музыкантов, причем не полусессионщиков, таких как Макс, а парней, способных стать настоящей частью ансамбля. Единомышленников.

Мы понимали, что даже если мы как-то изъебнемся и нам удастся задекларировать преемственность между нашей новой группой и группой "Четыре Таракана", мы потеряем массу времени на поиск новых людей и репетиции с ними. И это в момент, когда выходит альбом, радио играет песни, и новые возможности, немыслимые доселе, открываются во всем своем многообразии.

Но, тем не менее, мы решились на этот шаг.

После того, как о нашем намерении узнал Рубан, все худшие ожидания воплотились в реальность. Перестать быть частью группы означало для него потерять все то, на чем строилось его личное ощущение себя в этой жизни. Представьте себе, что долгое время, настолько долгое, что вы уже и не помните, когда это началось, вы жили с четким пониманием своего места. Мифологизируя его, накручивая вокруг него все остальные проявления существования, принимая его за точку отсчета и систему координат, вы вдруг это место теряете. Вы больше не "РУБАН из "Четырех Тараканов", что бы это ни значило для вас, и что бы это ни означало для остальных.

Я очень надеялся, что это событие отрезвит Дениса и позволит ему взглянуть на вещи под другим углом. Насколько я знаю, этого не произошло. Человеческая психика — сложный механизм, ослабленная психика — это плохо работающий сложный механизм. Результатом такой "плохой работы", как правило, являются не попытки устранить поломку, а имитация нормального функционирования. Защитные механизмы заработали немедленно, и каждый, кто так или иначе попадал в рубановские лапы, в качестве собутыльника или простого гостя (что реже), уходил с ясным пониманием того, как именно зовут Главного Врага Рода Человеческого. Скажите, как его зовут? Ди! (па па-па-па-ра-рам), ма! (па-па-па-па ра-рам), Сид! Правильно. Садитесь, пять.

Даже Петухов, профессиональный музыкант, поигравший со Снейком последние свои годы в «Наиве» и с отличным барабанщиком в "Маша и Медведи", тем не менее, говорил со мной о том, не возьмем ли мы Рубана обратно. Рубан и Пит остались близкими друзьями, но рекомендовать другим сделать то, на что сам бы не пошел никогда — это лицемерие.

На меня выливались декалитры кала. Дома у Дениса, во дворе, среди братвы и музыкантской тусовки, в Давыдково и где бы то ни было. Слухи доходили обрывками, я был готов к такому повороту (не маленький мальчик) и не придавал им особенного значения. Просветил меня один приятель, причем вывалил сразу все. Итак: я (?!) выгнал Рубана, чтобы: — прекратить играть панк-рок, так как единственным реальным пункером в группе был как раз Денис; — продаться, стать единоличным «боссом» в группе; — и, набрав сессионщиков-марионеток, рулить ими как заблагорассудиться. Помимо собственно причин такого вот отношения к "старым друзьям-однополчанам", моя личность получила еще немало частных определений в принципе. Оказывается, я "залезаю в любую жопу без мыла", причем одновременно «лижу» эту самую «жопу». Никто не пробовал осуществить оба действия одновременно? Не пробуйте, не получится. Доказано опытным путем. Я к тому же "иду но трупам", "выгоняю основоположников и теоретиков ансамблей из них". А сколько было различных вариантов смешнейших и нелепейших телег, связанных с моей предполагаемой сочинителями этих телег национальностью? Не сосчитать!