Елена Прудникова - Хрущев. Творцы террора.

б) вторая категория, менее активные из них, подлежащие заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 5 до 10 лет.

6. …Отнесение к первой или второй категории на основании агентурных и следственных материалов производится Народным Комиссаром внутренних дел республики, начальником УНКВД области или края, совместно с соответствующим прокурором области, края.

Списки направляются в НКВД СССР за подписью Народного Комиссара внутренних дел республики, начальников УНКВД и Прокурора соответствующей республики, края и области.

После утверждения списков в НКВД СССР и Прокурором Союза приговоры немедленно приводятся в исполнение…

8. Всю работу по разгрому ПОВ и всех остальных контингентов полькой разведки умело и обдуманно использовать для приобретения новой агентуры по польской линии».

Чем этот приказ особенный? Во-первых, репрессиям подлежат уже не граждане Польши, а люди польского происхождения, в том числе политэмигранты — ну да это не главное. А главное — здесь нет даже намека на суды, как в «немецком» приказе. С поляками разбирались, в том числе и приговаривали к расстрелу, чисто административным порядком. Что было для сталинского СССР, в котором в последние годы целенаправленно укрепляли законность, очень странно. С чего вдруг?

И это не единственная странность данного приказа. Странно и то, что на категории разбиваются все арестованные. А как же невиновные? Ведь не все же бывшие пленные и перебежчики работали на польскую разведку?

Тут может быть два объяснения. Первое — что это, по сути, приказ об интернировании всех польских граждан, нынешних и недавно сменивших гражданство. Шпионов — к стенке, невиновных — в лагеря. Но такая мера была бы уж слишком крутой, даже для тех времен. Такие вещи делают после начала войны, да, сплошь и рядом, но чтоб столько народу, исключительно по формальным признакам, отправить в лагеря в мирное время, даже в порядке подготовки…

Есть еще и другая версия. В то время приказы, постановления и пр. писались, мягко говоря, своеобразно. А грубо выражаясь, черт знает как они писались…

Взять то же самое постановление Политбюро, с которого мы начали. «Дать приказ органам НКВД об аресте всех немцев…» Каких немцев? Петровских выходцев? Поволжских колонистов? Оказалось, речь шла о гражданах Германии. Ежов наверняка на этом заседании был, так что он знал, о чем речь, и отреагировал правильно — а что подумает современный человек, в руки которому попадет одно постановление Политбюро, без сопутствующих документов?

Возможно, что и в этом приказе слова «всех арестованных» надо читать как «всех изобличенных в шпионаже». А если человек невиновен, и агентурных данных на него нет, его следует проверить и освободить. Скажи об этом составлявшему бумагу чекисту, он посмотрит большими удивленными глазами: ясно ведь и так, чего писать-то? А мы потом будем голову ломать: а что это Николай Иванович сказать хотел?

И еще одно соображение: если всех поляков арестовывали, то среди кого НКВД собирается приобретать «новую агентуру по польской линии»?

То же и с механизмом. Если в системе нормальной сталинской юстиции разобраться легко, то в юстиции «чрезвычайной» черт уж точно ноги переломает. Почему немцев хоть и арестовывают «по категориям», однако судят как положено, Особое Совещание и Военная Коллегия, а поляков — «двойки»: нарком внутренних дел и прокурор? Если это одинаковые операции, то почему такая разница? Если неодинаковые, то в чем их отличие?

А пес его знает почему! Причина, конечно, была — но попробуй догадайся какая… Может быть, с немцами обращались по закону, потому что они были гражданами другого государства. А со своими гражданами да политэмигрантами — чего церемониться? А может быть, причина в том, что к тому времени Особое Совещание и Военная Коллегия уже захлебнулись… А может статься, есть и еще причины…

Однако согласитесь, что борьба со шпионами — это одно, а репрессии подданных «наиболее вероятных противников» «по категориям» — все же несколько иное и может значить только одно: в 1937 году войну действительно ждали со дня на день. (По раскладу Генерального штаба, сделанному в 1936 году, она должна была начаться в 1937 году; оптимист Уборевич считал, что, может быть, удастся протянуть до 1938-го). Этим грешили многие страны, да что многие — этим грешат все, кто собирается воевать и хочет победить. Ужасно… но ведь и на войне пуля не судит и даже не советуется с прокурором. Война — она несправедлива в принципе, изначально, такова ее суть. Так люди, познав добро и зло, устроили свой мир…

«Зачистка»

В настоящей трагедии гибнет не герой — гибнет хор.

А может быть, это произошло оттого, что в промежутке между «немцами» и «поляками» был тот самый приказ № 00447, с которого и начались массовые репрессии как таковые? Хрущев о нем молчал насмерть. Во-первых, поскольку к «классовому противнику», как любой «р-р-революционер», относился подозрительно-ненавидяще. Во-вторых, у него была на это очень серьезная причина. А наши «правозащитники», разоблачавшие в начале 90-х коллективизацию, не разобравшись, ломанулись в юридическую область и с ходу причислили жертвы этого приказа к «гонимым крестьянам». Хотя речь тут шла совсем о другом.

Этот приказ — основной в проведении репрессий. По нему погибла большая часть жертв «тридцать седьмого», те самые, которые ни при каких обстоятельствах не могли быть коммунистами. Все ужасы, что потом перенесли на репрессированных «старых революционеров» и «верных ленинцев»: люди, исчезающие неизвестно куда, «десять лет без права переписки», «тройки», «лимиты» — все это отсюда. Правда, к тем репрессиям, о которых говорил на съезде Хрущев, это не имеет ни малейшего отношения. Это какие-то совершенно другие репрессии, хотя также датируемые 1937 годом. Нам с ними еще разбираться и разбираться, на протяжении всей книги, а пока что пройдем по верхам, просто почитаем…

Из оперативного приказа наркома внутренних дел № 00447 от 30 июля 1937 года.

«Материалами следствия по делам антисоветских формирований установлено, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др. [Само перечисление партий говорит, что речь идет в основном о Закавказье. Чем и объясняется относительно большое число репрессированных в этом регионе. ]), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т. п.