В. Лазарев - Поживши в ГУЛАГе. Сборник воспоминаний
Завершены основные земляные работы. Остались доделка моста, укрепительные работы и балластировка. Финансовая отдача на этих работах незначительная. Нужно как-то выходить из положения с планом, и начальник строительства обращается к топографам, собранным на совещание в Управлении:
— Ну, туфтографы, тряхните заначками, людей как-то надо кормить, а профильная кубатура уже исчерпана!
«Тряхнули заначками» топографы, и почти год держался лагерь на реализации «заначек» кубатурой, согласованной и оформленной подписями инспекторов НКПС и Наркомчермета, курирующих стройку.
Самым покладистым был инспектор НКЧМ Лютов Федор Петрович, охотно подписывающий порой липовые акты на скрытые работы. Подписывая зондировочные акты на осадку насыпи, он, вздыхая, говорил:
— Что ж, лагерь без денег оставлять нельзя, как нельзя и строителей оставить без заработанного куска хлеба.
Зачастили на лагпункт кумовья. Частым гостем лагпункта был опер «дядя Вася» Ширяев, прощупывающий настроение обитателей. Всякое его появление на лагпункте приводило в трепет всех — от зэка до начальника ОЛПа старшего лейтенанта Чуприна, сменившего освободившегося к тому времени Бублика.
— Какая-то сволочь завелась на нашем лагпункте, — посетовал как-то начальник, зайдя в нашу кабину. — Накапали на меня, что я использую зэков в ремонте своей квартиры, выразившемся в штукатурке и побелке, и якобы гоняю казенных лошадей в село Спасск по личным надобностям! Кто, по-вашему, может дать такие сведения в Оперчекотдел?
Мы и сами были в недоумении. Недавно вызывали нивелировщика Смолкина, интересуясь нашими разговорами в узком кругу, теперь трясут барак АТП (административно-технический персонал).
ОЛП походил на растревоженный муравейник. Каждый в другом подозревал сексота. Митя Павловский, контрольный десятник, как-то в бараке АТП сказал:
— Ну, сегодня я убедился, кто стучит…
— Кто? — выдохнули и замерли обитатели барака.
— Стучат, братцы, и еще как стучат, клепальщики на мосту через реку Кондому!
Но стукача однажды накрыли (фамилии его не упоминаю, так как живы его дети). В его рабочем столе был случайно обнаружен пакет, адресованный начальнику Оперчекотдела с клеветническими вымыслами на ряд работников АТП и вольнонаемного состава.
С этой клеветой был ознакомлен весь лагпункт, и сменивший освободившегося Бублика начальник лагпункта старший лейтенант Чуприн отдал приказ перевести стукача на общие работы, посадить в карцер, вещи его из барака АТП выкинуть.
Через несколько дней стукача отправляют на штабную колонну.
Глава 12
На стройку железной дороги Коноша — Котлас
Поползли слухи о ликвидации Горшорлага НКВД и передаче его контингента Сиблагу НКВД на отделочные работы. Макарова переводят на новую стройку. Разрешают забрать с собой пятьдесят заключенных из управленческого аппарата и несколько строительных бригад.
Весной 1941 года нашу топогруппу перебрасывают на штабную колонну и грузят в эшелон, подготовленный к отправке. Едем на Север, сопровождаемые своей охраной. В Омске эшелон проходит баню. В Коноше часть эшелона сгружают, остальные едут до Вельска, где наш эшелон окончательно разгружается.
Раздается команда:
— Всю ручную кладь сложить в сани, путь неблизкий, будем идти пешком.
Идти пешком пришлось около семидесяти километров. Без дороги, лесом, по санному следу ушедшего вперед обоза с нашими пожитками. И только глубокой ночью, едва волоча ноги, добрели до трех раскинутых палаток с затесом на сосне и надписью «5 колонна». Две палатки — под этап, одна палатка — под охрану. Кругом тайга, пища готовилась на костре в огромном котле. Хлеб, заброшенный ранее, застыл на морозе, и выдавалась одна двухкилограммовая булка на двух человек.
Первая очередь строительства — зона с вышками, барак для охраны; в зоне — кухня, столовая, баня и медпункт.
Административно-технический персонал приступил к строительству лежневки. 18 марта, как сейчас помню, на работе так разогрелись, что сбросили телогрейки. Потные и разгоряченные, остановились перекурить. Я поленился подойти к сброшенной телогрейке и надеть ее, а на следующий день утром затемпературил и был отправлен в лазарет на будущую станцию Шангалы с воспалением легких.
Больница размещалась в палатках. Сплошные нары из жердей, все больные, заразные и незаразные, лежали вперемешку. Лекарств никаких, кроме таблеток от авитаминоза. Врачи были из Кремлевской больницы; их осудили по делу Плетнева — главврача этой больницы, проходившего по процессу троцкистско-зиновьевской оппозиции. Главврачом лазарета была капитан медслужбы Логачева. Среди медсестер оказалась писательница Галина Серебрякова.
Очень много лежало в лазарете дизентерийных больных из контингента лесозаготовительного Кулайлага, влившегося в Севдвинлаг.
Ежедневно несколько человек отправлялись на тот свет. Даже был случай, когда совершенно здоровый блатарь, уговоривший каким-то путем лекпома выдать ему направление в лазарет, чтобы отдохнуть, умер на пятый день пребывания в нем, заразившись дизентерией.
Молодость взяла свое, таблетки каротина помогли, и я постепенно стал выздоравливать. На колонне у меня были порошки кодеина от кашля, и я стал проситься на выписку.
Вернулся на колонну и не узнаю ее. Уже огорожена зона, стоят бараки, вышки по углам зоны, и полно народу. На стройку перебросили два лагеря с ветки Сорока — Обозерская (Сороклаг НКВД) и лагеря из Медвежьегорска. Уже протянута лежневая дорога, связывающая нас с внешним миром. Начальником 5-й колонны назначен Коломейцев И. И., заключенный из Сороклага. Кто он был на воле, никто не знал, но какое-то, видимо, большое начальство. Сам командир взвода охраны без стука в дверь не заходил к нему в кабинет. Жил он за зоной, питался в столовой для вольнонаемных и человек был, кажется, неплохой.
Долго пробыть на 5-й колонне не пришлось. За май и начало июня я успел восстановить трассу на всем протяжении шестикилометрового участка, а участки насыпей оборудовал лекалами. Встречая во время работы стариков вельчан, пытаюсь узнать о новостях. Но в этой глухомани что-либо узнать было невозможно. Газеты не поступали, телефона и радио не было, но дотошные старики все в один голос говорили:
— Смотри, паря, как бы войне не быть, гляди, сколько воронья налетело, да и бабы блядовать стали… Верная примета — так же было перед германской войной.
Вороны действительно усеивали лежневку, выклевывая личинок жуков-короедов.
