Анри Труайя - Екатерина Великая
Эти детские развлечения не мешают ему пить и гоняться за юбками. Кончились мимолетные идиллии с фрейлинами. Отделавшись от своего фимоза, Петр заводит любовниц. На свои интимные ужины он приглашает не только певичек или танцовщиц, но, как пишет Екатерина, «множество мещанок самого низкого пошиба, поставляемых ему со всего Петербурга». Он абсолютно безразличен к своей жене, но держит ее в курсе своих похождений и даже советуется с ней. Зовет ее «запасная мадам». «Каким бы рассерженным или обиженным на меня он ни был, как только чувствовал опасность, откуда бы она ни исходила, он по привычке прибегал ко мне узнать мое мнение и, как только узнавал его, тут же опять убегал».[35] Так, он советовался с Екатериной, чтобы узнать, каким образом украсить комнату, чтобы принять в ней госпожу Теплову, в которую был влюблен. «Чтобы понравиться этой даме, – пишет Екатерина, – он велел принести в спальню уйму ружей, гренадерских шапок, шпаг и портупей, превратив ее в отделение арсенала. Я не стала ему мешать и удалилась». В другой раз он прибегает к Екатерине, сует ей письмо от той же госпожи Тепловой и гневно восклицает: «Представьте себе, она написала мне письмо на четырех страницах и требует, чтобы я его не только прочел, но и ответил, а мне нужно ехать на учения (он опять выписал гольштейнских солдат), потом – обедать, идти на стрельбище, присутствовать на репетиции оперы и на балете в исполнении кадетов. Я ей прямо скажу, что у меня нет времени, а если она рассердится, я поссорюсь с ней до зимы». Екатерина одобряет его действия, и он уходит довольный. Впрочем, госпожа Теплова для него – промежуточная интермедия. С недавних пор его истинной страстью становится Елизавета Воронцова. Почему он выбрал именно ее? Конечно, она из добропорядочной семьи, племянница вице-канцлера Михаила Воронцова, соперника Бестужева в политическом окружении императрицы, но она хромая, косоглазая и рябая. Все эти физические недостатки вознаграждаются огненным темпераментом. Она всегда готова пить, петь, валяться и орать непристойности, у нее вульгарные манеры, покоряющие великого князя. Возле нее он не ощущает своей неполноценности, может не стыдиться своего собственного уродства, невежества и хамства. Если Екатерина замораживает его своей элегантностью и умом, Елизавета Воронцова возбуждает своей глупостью и грубостью. Увлеченный любовницей, он вполне снисходителен к неверностям жены. После непродолжительного отсутствия Станислав Понятовский вернулся в Санкт-Петербург в качестве посла короля Польши. Таким образом, его положение при дворе кажется прочным. Но однажды на рассвете, когда он тайно выходил из замка в Ораниенбауме, где провел ночь с Екатериной, его схватили солдаты из охраны великого князя. На Понятовском был белокурый парик и широкий черный плащ. Его привели к Петру, где он отказался объяснить свое присутствие в столь неположенный час в окрестностях замка. Великий князь с сарказмом спрашивает, правда ли, что он любовник его жены. Станислав клянется, что нет. Петр все понимает и делает вид, что раскрыл заговор против своей персоны. Удерживает несколько дней в замке и грозит бросить в тюрьму этого иностранного шпиона, схваченного в саду у его резиденции. Опасаясь скандала, Екатерина берет инициативу на себя и вступает в контакт с любовницей мужа. Та в восторге, что ее влияние признано столь высоко, и настаивает, чтобы Петр принял Станислава Понятовского в своей спальне. Как только к нему привели любовника жены, Петр со смехом восклицает: «Чего ж ты, дурак, не сказал мне сразу твой секрет! Никакого шума бы не было!» И стал объяснять, что он вовсе не ревнив, что солдаты расставлены вокруг замка только для охраны его персоны и он рад, что недоразумение закончилось таким образом. «А раз мы теперь друзья, здесь не хватает еще одного человека!» – говорит он. Как пишет Станислав Понятовский, «тут он входит в спальню жены, вытаскивает ее из постели, не дает времени даже надеть чулки, обувь и халат и в таком виде, без юбки, приводит к себе и говорит, показывая на меня: „Ну вот и он! Надеюсь, все будут довольны мной!“»[36]
Все четверо весело ужинают и расстаются только в четыре часа утра. И в последующие недели столь необычные встречи вчетвером будут весьма часто повторяться. «Я частенько ездил в Ораниенбаум, – пишет далее Станислав Понятовский. – Приезжал вечером, поднимался по потайной лестнице в апартаменты великой княгини, там заставал великого князя с любовницей, мы вместе ужинали, после чего великий князь уводил любовницу, а нам говорил: „Ну вот, детки, по-моему, я вам больше не нужен!“ И я оставался в замке сколько хотел».
Сперва Станислав шокирован грубостью великого князя и описывает его как «обжору», «труса» и «шута», но постепенно проникается жалостью к нему. У Петра язык подвешен неплохо, и он с удовольствием доверяет ему свои чувства. «Я очень несчастен, – признается он Станиславу. – Я должен был поступить на службу к королю Пруссии, служил бы ему не за страх, а за совесть, со всей душой. Теперь я имел бы наверняка не менее полка и чин генерал-майора, а может, даже генерал-лейтенанта. Так нет, меня привезли в эту дурацкую страну и сделали великим князем!»[37] Жалуется он так и любовнику своей жены, и самой жене тоже. «Как он часто мне повторял, – пишет она, – он чувствовал, что не рожден для России, что не подходит он этой стране и русские ему не подходят, что в России он пропадет. На это я ему отвечала, что не следует предаваться этим печальным мыслям, что надо постараться, чтобы все его полюбили в России».[38]
Уговаривая его проникнуться сознанием ответственности и долга наследника престола, Екатерина все больше сомневается в будущем их обоих. Младенца, ею рожденного, от нее упорно прячут, и он представляет угрозу для нее. При дворе по секрету поговаривают, что императрица может отстранить недостойного племянника от наследования и назначить своим преемником младенца Павла Петровича. Какова в таком случае будет роль Екатерины? Вернут ли ее с мужем в Гольштейн? Назначат ли ей место в регентском совете, что было бы издевательством? В любом случае это было бы крушением грандиозных планов, вынашиваемых ею вот уже тринадцать лет. Столько унижений понапрасну! Она отказывается смириться с этим. Еще не все потеряно. Канцлер Бестужев ей верно предан. Она завоевала дружбу фельдмаршала Апраксина. Все дипломаты признают, что в России есть два двора: двор императрицы и двор великого князя и великой княгини, так называемый «молодой двор». Екатерина решает придать «молодому двору» блеск и значительность, чтобы привлечь к себе умы, стремящиеся к прогрессу. В глазах послов и аристократии она хочет олицетворять движение, творческую фантазию, просвещение. Маркизу де Л'Oпиталь она говорит: «В мире нет женщины смелее меня. Во мне бешеная смелость». При виде ее генерал Ливен восклицает: «Вот женщина, ради которой всякий аристократ охотно согласится дать себя высечь кнутом!»[39] А рыцарь д'Эон, тайный агент и проницательный наблюдатель, описывает ее так: «Великая княгиня романтична, темпераментна и полна страсти; глаза у нее блестят, взгляд дикого хищника, чарующий и сверкающий. На ее высоком лбу написано долгое и грозное будущее, так, во всяком случае, мне кажется. Она обходительна, ласкова, но когда ко мне подходит, я невольно отступаю. Я боюсь ее». Сложная политическая игра электризует эту женщину. После столь долгого ожидания она понимает, что развязка приближается. Здоровье царицы, когда-то цветущее, быстро ухудшается. Пока это лишь незначительные сигналы, кратковременные головокружения, но от взора Екатерины ничто не ускользает. Она наготове. Ждет своего часа. В счет будущей дипломатической помощи она по-прежнему берет в долг у сэра Уильямса. Но вот в 1756 году Россия меняет союзников и переходит на сторону Франции и Австрии, против Англии и Пруссии. Провалив свою миссию, Уильямс уезжает в Англию. В отчаянии Екатерина шлет ему письмо, более чем компрометирующее ее:
