Макс Шур - Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть
Взыскательный критик может посчитать все это фантазией, спроектированной в прошлое, а не определяемой им. Однако «experiementa crucis» (решающий эксперимент) опровергнет такое мнение. Красноватая вода, похоже, относится именно к таким вещам. Откуда все пациенты извлекают столь ужасные подробности, которые чаще всего столь же чужды их опыту, сколь и познаниям?»
Гораздо менее гипотетичные замечания применимы к реконструкции Фрейда, касающейся его няни. Фрейд датировал «совращение» со стороны этой женщины тем временем, когда ему еще не исполнилось двух лет. Хотя няни часто «совращают» детей ласками и иными действиями, весьма маловероятно, что эта женщина давала высокую оценку его способностям и в то же время «бранила» его за неаккуратность в половом отношении.
Существенно, что в «Толковании сновидений» Фрейд упомянул об этой женщине уже в гораздо более правдоподобном контексте. Обсуждая свой сон, он писал:
«[Эти] сны опираются на воспоминание о няньке, заботившейся обо мне, пока мне не исполнилось два с половиной года. Я сохранил о ней смутные воспоминания. Соответственно тому, что я недавно услышал от своей матери, она была старой и некрасивой, но очень умной и расторопной. Как я могу понять из своих сновидений, обращалась она со мной не всегда особенно ласково и могла быть резка в своих выражениях, если я оказывался неспособным соответствовать ее требованиям к опрятности».
Мы можем домыслить, что эта женщина не только могла ругать маленького мальчика за такие проступки, но и пороть его.
В первой реконструкции Фрейд еще колебался между теорией раннего совращения и концепцией ранних фантазий. Ко времени, когда Фрейд писал «Толкование сновидений», он, видимо, уже пересмотрел свое прежнее толкование. Скорее всего, в этом толковании Фрейда имеет место очередной пример прикрывающего воспоминания, спроектированного в прошлое. Известно, что поздние конфликты, концентрирующиеся на сексуальной ущербности (они возникают, например, тогда, когда маленький мальчик сравнивает свои гениталии с отцовскими), связаны часто с ранними неудачами в процессе «приучения к горшку».
Реконструкция купания в красноватой воде, в которой женщина предварительно вымылась сама, еще больше напоминает смещение и сгущение. В первые годы жизни Фрейд наверняка должен был наблюдать признаки менструальных кровотечений, даже если допустить, что он не был свидетелем рождения своих братьев и сестер.
Реконструкции воспоминаний ранних лет указывают на событие, которое Фрейд относил к возрасту двух или трех лет. Речь идет о травме левой стороны подбородка, которая потребовала наложения швов. Истолковывая свой сон, Фрейд верно заключил, что обрабатывавший рану врач был слеп на один глаз. Это подтверждено Шайнером (1968), который также выяснил имя этого врача – Йозеф Пур[116].
Очень важно, что Фрейд впервые упомянул идею универсальности «эдипова комплекса» в том же самом письме, где он сообщил о своей травме и одноглазом враче. Рассечение было очень сильным и должно было сопровождаться кровотечением, при котором пришлось «умыться» кровью.
По всем этим соображениям, реконструкция купания в красноватой воде, по-видимому, была сгущением[117] множества воспоминаний, как это часто случается в наших снах.
Я уже указал, что в свои ранние годы во Фрайберге Фрейд уже наверняка имел возможность лицезреть и чужую наготу, и прочие подробности семейной жизни. По Фрейду, наблюдение сексуальной жизни взрослых – особенно родителей – занимает особое место среди потенциально травмирующих событий раннего детства. Относительно рано Фрейд пришел к заключению, что подобные наблюдения совсем не редки. Вероятно, первый намек на этот факт можно обнаружить в письме от 30 мая 1893 г., где он писал:
«Полагаю, что я понимаю тревожные неврозы молодых людей, которых следует считать девственниками при отсутствии истории сексуального совращения. Я проанализировал два таких случая. Причиной оказалась боязнь сексуальности, наблюдающаяся на фоне того, что они когда-то видели или слышали и не до конца поняли…»
В «Очерках об истерии» Фрейд писал:
«Я довольно часто обнаруживал, что у девушек тревога является следствием того страха, который охватывает девичий ум при первом столкновении с миром сексуальности.
[К этому Фрейд добавляет следующую сноску: ] Я приведу здесь случай, когда я впервые осознал такую причинную связь. Я лечил молодую замужнюю женщину, страдавшую от сложного невроза и… не склонную согласиться с мыслью о том, что ее болезнь проистекает из условий ее семейной жизни. Она отрицала, что, будучи девочкой, была подвержена приступам страха с обмороками. Я продолжал настаивать. Когда мы стали больше доверять друг другу, однажды она неожиданно сказала мне: «Я расскажу вам сейчас о приступе страха, который случился со мной, когда я была еще девочкой. В то время я обычно спала в комнате, соседней с родительской; дверь была открыта, и на столе обычно горел ночник. Так что не раз я видела отца в постели с матерью и слышала звуки, которые меня очень волновали. Именно тогда начались мои приступы».
В одной из своих попыток увязать этиологию неврозов с травматическими переживаниями в определенных возрастах Фрейд предложил термин «сексуальная сцена», который использовал применительно к травмирующим переживаниям, произошедшим в период первых четырех лет жизни (30 мая 1896 г.). Термин «первичная сцена» впервые появился в письме от 2 мая 1897 г. в следующем контексте:
«Цель видится в том, чтобы вернуться к первичным сценам. В некоторых случаях достичь этого можно непосредственно, но иногда лишь косвенным путем, с помощью фантазирования».
Весьма существенна следующая ссылка (3 октября 1898 г.):
«Биологически жизнь снов представляется мне проистекающей непосредственно из сохранившегося от доисторического этапа жизни (от года до трех), который является источником подсознательного и полностью определяет этиологию всех психоневрозов; этап этот обычно скрывается амнезией, сходной с истерической».
Я полагаю, что применение Фрейдом термина «доисторический этап жизни» к возрасту от года до трех лет имеет особое значение.
Множество ссылок можно обнаружить и в работах более позднего периода; например, в случае Доры Фрейд ссылался на услышанные некогда из родительской спальни звуки как на источник появившейся у его пациентки «истерической» одышки. Рассматривая два широко известных случая (случай маленького Ганса и человека-крысы), Фрейд утверждал, что наблюдение за родительскими половыми сношениями сыграло существенную роль в происхождении неврозов его пациентов. Однако в этих статьях он никогда не использовал термин «первичная сцена».
И в той и в другой статье, особенно в последней, Фрейд очень подробно обсудил почти непреодолимые сложности при различении «фактов, на которые опираются [эти] рассказы о доисторическом прошлом», от фантазий, частично опирающихся на истории, когда-то услышанные ребенком от близких. Фрейд утверждал, что «детские воспоминания людей» оформляются лишь позже, обычно к возрасту половой зрелости, и что здесь задействован сложный процесс реконструирования, во всех отношениях аналогичный тому, в рамках которого народы создают легенды о своей ранней истории («Заметки о случае невроза навязчивости»). Тем не менее в одной из своих самых последних работ («Моисей и монотеизм») Фрейд настаивал, что за мифами и легендами всегда скрывается определенная доля исторической правды (см. главу 23).
Термин «первичная сцена», подразумевающий факт наблюдения за половыми сношениями родителей, окончательно утвердился, когда на примере так называемого случая человека-волка Фрейд заключил («Из истории детского невроза»,1918), что подобное произошло, когда его пациенту было полтора года, и данное обстоятельство сыграло центральную роль в развитии его крайне сильного невроза. Фрейд признавал, что в таком возрасте ребенок еще не мог в полной мере сознавать значение наблюдаемого. С другой стороны, то, что в данном случае сделанное ребенком наблюдение не прошло для него бесследно, стало понятно из сна, появившегося на четвертом году его жизни. В нескольких словах было бы трудно дать полное представление об аргументации Фрейда, представленной им к этому толкованию.
Он предполагал, что его пациент в интервале между сделанным наблюдением и сном приобрел некоторую дополнительную информацию (например, подглядывая за спаривающимися собаками), которая позволила ему переосмыслить старые впечатления и воспринять их в подобающем контексте. Рассуждения Фрейда оказались, однако, осложнены следующим фактом: воспоминания и ассоциации данного пациента не исключали и возможности того, что «первичная сцена» имела место не в полуторагодовалом возрасте, а в полугодовалом. Тогда Фрейд поставил перед собой следующий вопрос: может ли у младенца быть нечто, сопоставимое с «инстинктивной» осведомленностью животных, которая проявляется, пока умственный аппарат ребенка не созреет в достаточной степени?
