Сергей Нечаев - Барклай-де-Толли

Взяв сторону своего подчиненного, главнокомандующий ответил государю:

«Решимостью отступить от превосходного неприятеля граф Каменский вывел войска с большим успехом из затруднительного положения, избегнул быть окружен непременно, если бы шведы были деятельнее и искуснее, предупредил голод в войсках и недостаток в патронах и снарядах. <…> Счастливо войско, имея предводителем столь искусного, деятельного и храброго генерала» [93. С. 485].

Ответ императора был неожиданно доброжелателен: «Признаю в полной мере всю основательность распоряжений графа Каменского, достойных всякой похвалы и открывающих в нем искуснейшего генерала» [93. С. 486].

А вслед за этим, благодаря принципиальности и известной смелости Михаила Богдановича, последовала награда: граф Н. М. Каменский, несмотря на высокопоставленных «порицателей», получил орден Святого Александра Невского с бриллиантами и 12 тысяч рублей.

«Между тем шведы опять завели речь о перемирии. После непродолжительных переговоров недалеко от Шеллефтео было заключено перемирие, по которому русские задерживались в Питео, а шведы — в Умео, не считая авангардов. Шведский флот отводился от Кваркена и обязывался не действовать против Аланда и финляндских берегов. <…>

В Петербурге сочли за лучшее не отвечать на предложения шведов. Вместе с тем Каменскому было приказано готовиться к наступлению. <…> Эти меры имели целью вынудить шведов дать согласие на такие условия мира, которые были выгодны русским» [150. С. 357].

Переговоры о мире шли с 26 июля (7 августа) в Фридрихсгаме (ныне это город Хамина в Финляндии), их вели генерал Стединг и граф Румянцев. Главным козырем последнего было нахождение русских войск на Аландских островах, откуда они могли двинуться прямо на Стокгольм.

После полутора месяцев переговоров это обстоятельство сыграло свою роль, и 5 (17) сентября 1809 года был подписан мирный договор. Его основными пунктами были:

— заключение мира между Россией и Швецией;

— принятие Швецией Континентальной системы и закрытие шведских гаваней для англичан;

— уступка всей Финляндии и Аландских островов в вечное владение России.

Теперь уже российская граница со Швецией была установлена у Торнео — в пятистах километрах к западу от Санкт-Петербурга.

Фридрихсгамский мир был заключен «ровно через сто лет после победы под Полтавой, и придворные льстецы объявили Александра I преемником Петра Великого» [8. С. 250].

Вскоре, 9 сентября, Михаил Богданович был удостоен ордена Святого Александра Невского. Тем самым государь продемонстрировал, что он не ошибся в выборе и генерал-губернатор оправдал его надежды.

Более того, став финляндским генерал-губернатором, Михаил Богданович своей справедливостью, строгой дисциплиной войск и заботами о благе местных жителей приобрел себе любовь и уважение всех финнов. На этом посту он многое сделал для укрепления государственной границы, а близость к Санкт-Петербургу давала ему возможность установить связи при императорском дворе и наглядно продемонстрировать свои способности. Фактически он стал очень важным сановником империи, ибо у Великого княжества Финляндского (так стала называться завоеванная страна) был особый статус, не позволявший равнять ее с другими губерниями. Это было почти «государство в государстве» со своим парламентом и своими законами.

Глава пятая

Военный министр

Министр военных сухопутных сил

Но пробыл на посту генерал-губернатора Барклай-де-Толли недолго. «20 января 1810 года последовало новое, еще более высокое его назначение — военным министром России» [105. С. 170]. Точнее, Михаил Богданович стал министром военных сухопутных сил.

К 1810 году вероятность нового военного конфликта с Наполеоном стала настолько явной, что император Александр решил возложить на главу военного ведомства задачу всесторонней подготовки к будущей войне. Генерал от артиллерии граф Алексей Андреевич Аракчеев, занимавший этот пост с января 1808 года, был назначен на должность председателя Департамента военных дел во вновь учрежденном тогда Государственном совете, с правом присутствовать в Комитете министров и в Сенате.

«Имя графа Аракчеева обычно связывают с созданием военных поселений и введением в России так называемой палочной дисциплины. Между тем Аракчеев занимает весьма значительное место в русской истории первой трети XIX века. <…> На его гербе были начертаны слова “Без лести предан”. <…> Император доверял ему настолько, что приказал, чтобы распоряжения Аракчеева исполнялись наравне с его собственными» [72. С. 49–50].

Департаменту военных дел должны были подчиняться два министерства: военных сухопутных сил и морских сил. Император спросил Аракчеева, с кем бы ему хотелось служить, и он назвал генерала Барклая-де-Толли и адмирала Павла Васильевича Чичагова.

При этом «Барклай ничьей поддержкой при дворе не пользовался, напротив того, имел множество недоброжелателей, был начисто лишен всяких способностей к заговорам и козням, и Аракчеев полагал, что он, подобно другим генералам, будет беспрекословно подчиняться ему, председателю Военного департамента» [8. С. 255].

Граф А. Ф. Ланжерон написал тогда:

«Назначив Барклая военным министром, государь не мог сделать лучшего выбора, так как он был человек весьма умный, образованный, деятельный, строгий, необыкновенно честный, а главное — замечательно знающий все мелочи жизни русской армии» [72. С. 96].

С другой стороны, по словам генерала А. П. Ермолова, столь стремительным возвышением Барклай-де-Толли «не только возбудил против себя зависть, но приобрел много неприятелей» [105. С. 170].

«Но сам Михаил Богданович не был в этом повинен. Он не был царедворцем, карьеристом, чурался заискиваний среди приближенных к царской династии особ и фаворитов. Однако и старинная военная знать, и новоявленная аристократия относились к нему как к человеку, выдвинувшемуся случайно и, главное, — будто бы незаслуженно, благодаря капризу Александра I. Ни военные, ни административные заслуги Барклая-де-Толли окружающими всерьез не воспринимались» [105. С. 170].

А между тем, уже занимая министерский пост, Барклай-де-Толли «одновременно был назначен сенатором и членом Государственного Совета. Под его руководством российская армия была увеличена почти вдвое, значительно пополнены арсеналы, подготовлены к обороне новые крепости[23], что в значительной мере подготовило российские вооруженные силы к войне с Наполеоном в 1812 году» [104. С. 78].