Сергей Батурин - Драйзер

Нарисованная писателем действительность — а правдивость ее никто не осмелился оспаривать — ошеломила многих видавших виды американских критиков. Детальнейшее описание политических и финансовых манипуляций в романе свидетельствовало о глубоком знании его автором закулисных сторон американской «демократии» и в то же время являлось доказательством его зрелости как писателя и гуманиста.

Обличительная черта творчества Драйзера получила в «Финансисте» новое развитие. Это не могло не напугать официальную Америку. Писателя начинают обвинять в «безнравственности», пытаясь низвести все его творчество к натурализму, отказывают ему в принадлежности к лагерю писателей-реалистов.

Как известно, попытки эти имели в Соединенных Штатах определенный успех, и отголоски их дают себя знать до сегодняшнего дня. Однако прогрессивная критика США по достоинству оценивает «Финансиста» не только как выдающееся явление американской литературы, но и как историческое свидетельство тех варварских методов, которыми создавались крупнейшие состояния сегодняшней Америки.

Драйзер — уже признанный писатель. И тем не менее он не имеет постоянного дохода, романы его не продаются, и сам он вынужден существовать на авансы в счет будущих произведений. Он заканчивает очерки для журнала «Сенчюри» о своем путешествии по Европе, а затем перерабатывает их в книгу «Сорокалетний путешественник», которая выходит в свет в 1913 году. Одновременно пишет небольшой рассказ «Потерянная Феба», вошедший затем в первый сборник его рассказов.

Однажды знакомая писателя, Анна Татум, рассказывает ему длинную историю своей семьи. Отец ее, убежденный квакер, пытался строить свою жизнь и жизнь своих детей в точном соответствии с требованиями религии и потерпел полный крах. Рассказ этот полностью соответствовал собственным наблюдениям писателя — религия, даже в самом идеалистическом виде, не способна выдержать столкновения с реальной действительностью, и ее последователи неизбежно попадают в беду. Под впечатлением этой истории Драйзер задумывает написать роман, впоследствии получивший название «Оплот».

Однако главные помыслы Драйзера в это время были сосредоточены на трилогии. Судьба Фрэнка Каупервуда настолько захватила писателя, что после выхода «Финансиста» он сразу же принимается за работу над «Титаном» — вторым романом «Трилогии желания». В декабре 1912 года Драйзер едет в Чикаго, чтобы на месте собрать материал о деятельности Чарлза Т. Йеркеса после его переезда из Филадельфии в Чикаго.

«Потрясенный и околдованный варварскими силами этого беззаконного времени, — писал исследователь американской литературы Ван Вик Брукс, — когда финансисты замышляли, по его убеждению, порабощение народа, Драйзер занялся изучением и Йеркеса, и всех этих «династий неотесанных выскочек» — рокфеллеров, карнеги, флэглеров, фриков. С жадностью окунаясь в жизнь, бродя по улицам Чикаго, охваченный сочувствием к страданиям бедняков, он еще острее… осознавал преступную прожорливость и беззастенчивость королей бизнеса».

Жизнь Чикаго Драйзер знал не понаслышке, не со стороны, он «варился в самой ее гуще, да к тому же ему была свойственна такая интенсивность эмоционального накала, такая сила чувств, какая… и не снилась» другим писателям, воссоздавшим чикагские нравы. Все это, конечно, способствовало успешной работе писателя над новым романом. Но он не довольствуется старыми знаниями, упорно изучает новые материалы, сидит в библиотеке над подшивками старых газет, беседует с людьми, лично знавшими Йеркеса, встречается с такими писателями, как Г. Фуллер, X. Гарланд. Его посещает видный критик Флойд Делл из газеты «Ивнинг пост», опубликовавший в свое время одобрительную рецензию на роман «Дженни Герхардт». Делл принимал активное участие в полулюбительской театральной труппе «Маленький театр», которая в то время готовила к постановке «Троянских женщин». Драйзер сошелся со многими актерами труппы и подружился с двадцатилетней красавицей Кирой Маркхам, исполнявшей в «Троянских женщинах» роль Андромахи. Здесь же он встретился с Шервудом Андерсоном, который днем писал ненавистные ему рекламные объявления, а ночи отдавал работе над своими романами.

Генри Фуллер рассказал Драйзеру, каким нападкам подвергся он после того, как опубликовал в 1895 году реалистическое произведение «За процессией». Фуллер честно признал, что, натолкнувшись на остракизм «общественности и литературных кругов, сложил оружие». Хемлин Гарланд также поведал о том, что он вынужден был отойти от реализма после резких нападок на него за книгу «Главные дороги». Поэт Эдгар Ли Мастерс сочинял поэмы, настолько несовместимые с общепринятыми взглядами, что ни один издатель не соглашался выпустить их в свет, и поэт зарабатывал на жизнь службой в одной из чикагских адвокатских контор.

Драйзеру было над чем задуматься в перерывах между работой. Ненапечатанные романы Шервуда Андерсона и поэмы Эдгара Мастерса напомнили ему печальную судьбу первого издания «Сестры Керри». Прошло уже много лет после этой, такой тяжелой для него истории, его книги издаются, но есть, оказывается, другие писатели, чьи произведения никто не хочет выпускать. Есть и такие, как Фуллер и Гарланд, которые не смогли противостоять бешеному натиску филистеров.

Борьба за реализм в американской литературе продолжалась, и Драйзер не собирался складывать оружие, хотя и его положение было далеко не блестящим: книги его издавались, но такими тиражами, что он никак не мог выбраться из долгов. И в Чикаго он в целях экономии жил не в гостинице, а на квартире своего приятеля Вильяма Ленджела, ему приходилось экономить буквально на всем, а ведь он трудится целыми днями, не позволяя себе ни минуты отдыха. Но эти печальные мысли приходили по ночам, а днем он был все время занят.

В «Титане» Драйзеру предстояло описать Чикаго конца 70-х годов, когда приехавший сюда Каупервуд вынашивал планы прибрать к рукам «городские железные дороги, открывавшие широчайшие возможности для хитроумных манипуляций».

Город предстал перед Каупервудом, словно «Вавилон, Троя, Ниневия нового века! Сюда, дивясь всему, исполненные надежд, шли переселенцы из Западных штатов и Восточных. Здесь голодные и алчущие труженики полей и фабрик, лелея мечту о необыкновенном и несбыточном, создали себе столицу, сверкающую кичливой роскошью среди грязи… Сюда, как на пир, стекались самые дерзновенные мечты и самые низменные вожделения века и пировали всласть в этом чудо-городе — центре Западных штатов».

Каупервуд поселяется в Чикаго, пытаясь в городе, где «чувствовались сила и дерзание юности», удовлетворить и свои «дерзновенные мечты», и «низменные вожделения». Жизнь Каупервуда в Чикаго — это и история сменяющих одна другую финансовых афер, и вереница любовных похождений. Здесь Каупервуд в зените своего могущества, он твердо уверен, что «люди должны вращаться вокруг него, как планеты вокруг Солнца».