Анатолий Агарышев - Гамаль Абдель Насер

Гамаль Абдель Насер решил тотчас ехать в Саккару. Сидя в машине, Насер с волнением разглядывал открывшуюся его взору картину. Узкая дорога Гизы вилась почти по кромке зеленой долины Нила, далее виднелось каменистое плато, переходящее в желтое море песков Западной пустыни. Там, где кончался золотой край пустыни, изумрудом зеленели тщательно ухоженные крестьянские поля. Деревни, приютившиеся у дороги, утопали в листве апельсиновых садов. На крышах домов, на ветвях деревьев, на крестьянских полях — повсюду сидели ибисы, красивые белые птицы, похожие на тех, что считались священными в Древнем Египте. Вдоль каналов сновали крестьяне в длиннополых галябиях, с белыми тюрбанами на головах. Точно так же одевались египетские крестьяне и в незапамятные времена, о чем свидетельствуют фрески.

Наконец на краю обрыва показался белый домик, в котором жил Гонейм, и венчающая плато ступенчатая пирамида.

Взволнованный и немного растерянный Мухаммед Закария Гонейм вышел встречать премьер-министра. Он был в зеленом пробковом шлеме и полосатом костюме, сидевшем на нем немного мешковато, — типичный ученый, о таких обычно говорят «не от мира сего».

Поздоровавшись с премьер-министром, он повел его напрямик через пустыню, к месту раскопок, не обращая внимания на недовольство сопровождающих лиц, в модные туфли которых то и дело забивался песок. По дороге он рассказал о своей работе: «Пусть в саркофаге не найдено мумии, но зато открыта новая пирамида и установлено имя неизвестного ранее фараона… С точки зрения археолога это чрезвычайно важно…»

— Ну а золото, — сконфуженно добавил он, — его мы пока не нашли. Но здесь могут быть подземные галереи, которые еще предстоит исследовать…

Насер, улыбнувшись, прервал его: «Сокровища нас не интересуют. Мы приехали в Саккару посмотреть на саркофаг, чтобы дать новый толчок научным изысканиям и ободрить египетских археологов».

Насера предупредили, что в жаркий июньский день ему будет душно в пирамиде. Но он, увлеченный энтузиазмом Гонейма, полез в низкий и узкий проход, ведущий внутрь пирамиды.

Поддержка, оказанная Насером, как потом писал египетский археолог, смягчила «горечь от пережитого разочарования» и «придала новые силы» для продолжения работы. Насер был искренне рад, что новое открытие совершено не иностранцами, которые на протяжении многих лет работали в департаменте древностей и провели действительно много ценных исследований, а египтянином, воспитанником кафедры египтологии Каирского университета.[14]

Столь же энергично помогал Насер и другим талантливым египтянам.

Во время одного из совещаний министр по делам культуры предложил уволить с поста директора Каирской библиотеки Тауфика аль-Хакима за халатное отношение к своим обязанностям.

— Это тот самый Тауфик аль-Хаким, автор романа «Возвращение духа»? — спросил Насер.

— Да, — ответил министр.

Насер был удивлен. Он никогда не думал, что ему придется принять участие в судьбе своего любимого писателя.

— Этот писатель оказал на меня большое влияние, — заметил он.

Министр смущенно молчал. Он не решался сказать Насеру, что писать романы и руководить библиотекой — это не одно и то же. Но Насер понял: дела Тауфика аль-Хакима не очень хороши. До революции египетские писатели, даже самые известные, не имели возможности зарабатывать на жизнь литературным трудом. Надо было найти какой-то выход.

Тауфика аль-Хакима оставили на прежней должности, но вскоре ему, как и нескольким другим наиболее выдающимся его коллегам, были созданы все условия для творческой работы.

Впоследствии Тауфик аль-Хаким стал членом египетского парламента.

Один за другим создавались в Египте танцевальные и театральные коллективы. В эти годы в египетском кино появились такие впоследствии всемирно известные киноактеры, как Фатим Хамама и Омар Шариф. Танцевальный ансамбль Нафисы аль-Хамрави делал попытки возродить по фрескам, обнаруженным на стенах гробниц, древнеегипетские танцы.

…Первая группа египетских студентов готовилась к отъезду в Советский Союз. Двадцать из них должны были изучать в Московском университете ядерную физику. Насер лично распорядился, чтобы все они были строго проэкзаменованы. Напутствуя от имени Насера будущих ученых-атомников, директор департамента науки сказал:

— Вы первые египетские студенты, которые едут в коммунистическую страну. Среди вас есть дети рабочих, крестьян и промышленников… Для нас не так важно, вернетесь вы оттуда марксистами или нет. Для нас важно, чтобы вы приехали обогащенными самыми современными знаниями и отдали бы их на благо Египта.

Позднее, побывав в Советском Союзе, Насер был восхищен мастерством артистов Большого театра. И тогда он задумал создать в Египте национальную балетную труппу. Для осуществления этого замысла было решено пригласить советских балетмейстеров. Через несколько лет Насер сердечно поздравил египетский балетный коллектив с первой постановкой. Вскоре египетские артисты получили признание за рубежом и стали постоянными участниками международных конкурсов.

Египет мог гордиться и определенными спортивными достижениями. В послевоенные годы, еще до революции на весь мир гремело имя египетского спортсмена, непревзойденного игрока в сквоч Амра Бея. За спортивные заслуги король Фарук назначил его послом в Англию. После революции Амр Бей ушел на покой, а его преемник, юный Абу Галеб, добился не меньших успехов. В стране было несколько неплохих футболистов, отличных пловцов. Полторы тысячи студентов созданного после революции Высшего института физического воспитания стали вскоре профессиональными тренерами.

Революция не только выдвинула тех или иных писателей, художников, ученых, спортсменов. Она изменила само лицо страны. Жизнь дореволюционного Египта была противоречива.

В стране преобладал турецкий стиль, хотя и долгое пребывание англичан в Египте сказалось на его облике. Людям, попадавшим в богатые районы египетских городов, могло показаться, что они находятся в Турции. Для вкусов пашей и беев весьма характерна была эклектичность — их дворцы и виллы буквально ломились от обилия богемского стекла, мозельского серебра и чешского хрусталя. В Египте сохранились некоторые старые турецкие обычаи, ликвидированные Ататюрком у себя на родине. К примеру, многие носили фески, в то время как в Турции людей за это осуждали на смертную казнь. Еще и сейчас можно встретить в Египте пожилых людей, главным образом бывших пашей, которые говорят по-турецки и считают, что их должны все понимать.