Юрий Сушко - Любимая женщина Альберта Эйнштейна

Маргарита вела активную светскую жизнь, встречалась с видными американскими политиками, банкирами, промышленниками, научной и художественной интеллигенцией. Когда в 1943 году в США прибыли лидеры Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК), деятели советской культуры, знаменитый актер и режиссер Соломон Михоэлс и украинский еврейский поэт Ицик Фефер, именно мадам Коненковой доверили почетную миссию представлять жене американского президента Элеоноре Рузвельт гостей из СССР. Она же помогала организовывать их многомесячное пропагандистское турне по Соединенным Штатам.

В светлой голове Лизы Зарубиной родилась идея – пригласить гостей из Москвы от имени Американского комитета еврейских писателей, художников и ученых, который возглавлял... Альберт Эйнштейн. Зарубиной хотелось, чтобы это приглашение было направлено за подписью Оппенгеймера. Но Роберт благоразумно отказался, мол, он лишь рядовой член Комитета, вот если бы Эйнштейн... Присутствовавшая при встрече Коненкова заверила, что проблем не будет. Так и случилось. Мысль пригласить Соломона Михоэлса Эйнштейн бурно поддержал:

– Марго, вы здорово все придумали. Знаете, богатые американцы порой испытывают какой-то необъяснимый комплекс вины перед другими людьми. А так как благотворительность считается богоугодным делом, они тем самым как бы оправдываются, понимаешь?..

Официальную цель поездки представители ЕАК ни от кого не скрывали – сбор средств на закупку вооружения, продовольствия, медикаментов. Такая акция в глазах американцев выглядела совершенно естественной и благородной. Турне проходило с большим успехом.

Однако у организаторов и участников миссии были и иные, не афишируемые задачи. Накануне отъезда в Штаты членов делегации инструктировал сначала Молотов, как нарком иностранных дел, а затем Лаврентий Павлович Берия. Последнему больше всего хотелось превратить атмосферу официальной беседы в дружеский, доверительный разговор, свободный обмен мнениями. Неслышно появлявшийся в кабинете офицер-порученец Саркисов то и дело подливал гостям в рюмки коньяк и менял тарелки с бутербродами. А Берия между тем продолжал:

– На днях товарищ Сталин принимал академика Вернадского. Это был долгий и добрый разговор. Так вот, товарищ академик сообщил о существовании некой неформальной договоренности крупнейших физиков мира... Прямо масонская ложа какая-то... Так вот, на Западе все физики едины в том, что новое сверхоружие никоим образом не должно оказаться в руках нацистов. Монополия на такое страшное оружие принесет миру в дальнейшем скорее вред, чем пользу. Вы со мной согласны? Многие западные ученые убеждены, что нужно поделиться с нашими физиками теми или иными результатами своей, – он сделал многозначительную паузу, – секретной работы...

Вам, товарищи, важно повлиять на умы и чувства наших потенциальных американских друзей, убедить их не только в том, что в Советском Союзе нет никакого антисемитизма, но и в том, что именно СССР является надежным гарантом и защитником интересов евреев во всем мире и поэтому ему надо помогать всеми доступными средствами. Так почему бы не перебросить мосток через океан и не установить дружеский контакт между учеными, физиками двух стран – теоретиками и практиками – для обмена информацией?

Такая задача посланцам была вполне по плечу. Тем более имея такую мощную поддержку в лице председателя Американского комитета, который пригласил их в США, и его умелой помощницы, прелестницы Марго, о существовании которой они даже не догадывались...

Но все же сомнения и страхи оставались. «Не знаю, что делать, чтобы отделаться от гнетущего чувства, – буквально перед самой отправкой из Москвы Михоэлс писал своей жене Анастасии Потоцкой, которая находилась в эвакуации, в далеком Ташкенте. – Здесь выявилась картина весьма тяжелая и сложная той обстановки, в которой мне придется очутиться фактически одному... А сложность растет там с каждым днем. Придется нырять. Но ведь это не роль. Здесь провал немыслим – это значит провалить себя, обезглавить себя. Любимая, мне тяжело и тоскливо».

Только напрасно Соломон Михайлович рассчитывал, что т а м он окажется один. Советская резидентура в Штатах была довольно мощной и разветвленной. В Вашингтоне ею руководили секретарь советского посольства Василий Зарубин (под фамилией Зубилин) и его неизменная спутница Елизавета Юльевна, в Сан-Франциско вице-консул Григорий Хейфец (имевший зловещее кодовое имя Харон)... Они ни на минуту не выпускали из виду посланников Москвы и вовремя уберегали от ошибок.

Кроме того, особый повседневный присмотр за беспокойным Михоэлсом был поручен Феферу, с которым накануне поездки Берия имел отдельный, продолжительный и жесткий инструктаж. Ицик в тот вечер едва ли не во фрунт тянулся перед Лаврентием Павловичем, а потом, оказавшись наконец-то дома, напился, как простой хам. И долго, горько плакал: чувствительная, поэтическая все-таки душа. Но понапрасну он так уж горевал. И в Союзе писателей, и в ЕАК все прекрасно знали (или догадывались) о том, что Фефер прочно связан с НКВД, но не сторонились и ничего от него не скрывали, считая, что деятельность комиссариата так или иначе направлена на благо государства.

На митинг в Нью-Йорке с участием Михоэлса и Фефера, который был организован на стадионе Polo Grouds, пришло более 47 тысяч человек. После исполнения гимнов мудрый Соломон обратился ко всем присутствующим:

– Евреи! Как можете вы быть равнодушными, когда ваших братьев уничтожают и в любой момент каждому из вас может грозить эта участь!..

Рядом с Михоэлсом стояла большая коробка для сбора средств в помощь Советскому Союзу. Ее стали передавать по рядам. За несколько часов было собрано сто тысяч долларов (по тем временам огромная сумма), которые пошли на строительство госпиталя в Ленинграде.

Подобных встреч, митингов, благотворительных концертов было множество. «Послы ЕАК» только побывали в Филадельфии, Питтсбурге, Чикаго, Детройте, Бостоне, затем посетили Канаду и Мексику.

Неформальные контакты с научными кругами в Штатах гостям обеспечивала Маргарита Коненкова. Физики-евреи, находящиеся в близких отношениях с Эйнштейном, – Оппенгеймер, Ферми, Сцилард, супруги Розенберг – были очарованы общением с Соломоном Михоэлсом, проникаясь мыслью о том, что помогают не только союзнику в лице Советского Союза, но, прежде всего, евреям мира, чьему существованию угрожает гитлеризм. Альберт Эйнштейн предложил гостям из Советского Союза подумать об участии ЕАК в создании многотомного собрания документов о трагедии евреев Европы. Так родилась идея написания «Черной книги». Предисловие брался написать сам Эйнштейн. Но замысел остался неосуществленным. Хотя поначалу в Москве очень живо взялись за работу. Но увы... [2]