Елизавета Бута - Шерлок. На шаг впереди зрителей

«Непревзойденным голосом «нежной овечки» она произнесла: “Этот запах не от моих ног, он из холодильника!”. Это первое, что она мне сказала Уна Стаббс» (Эос Чатер)

А Бенедикту нужно видеть меня, чтобы копировать движения смычком и вообще все, что я делаю. Мы решаем, что лучше всего получится, если я буду за окном (куда он сможет смотреть), он будет видеть меня, а я буду смотреть в монитор и видеть, что и как он делает в этой сцене. Мне выдали наушники, чтобы я слышала происходящее. Попытка номер раз. Я слишком низко, Бен меня не видит. Меня ставят на подъемник. Слишком низко. Подъемник поднимают повыше. На него ставят один, затем два ящика, на которых я должна стоять. Этот вариант срабатывает, хотя я ощущаю себя несколько неуверенно, потому что поручень теперь ниже моих колен, а напротив развевается занавес с нарисованной Бейкер-Стрит и здорово мне мешает, потому что от его зловредных колыханий на ветру у меня начинает кружиться голова.

Я «передаю» музыку через монитор. Они ее записывают. Это несколько пугает, потому что я боюсь испортить дубль. Периодически Бенедикт стучит в окно, чтобы спросить, как правильно держать руки. Учитывая о каком еще количестве вещей ему нужно думать в процессе игры на практически незнакомом ему инструменте (его пространные монологи, какой рукой он должен на что указать, как остаться в кадре и выйти из него в нужный момент…), он потрясающе справляется.

Как и в других сценах, они снимают с множества разных точек.

Несмотря на то, что я вижу его, смотрящего на меня, которая смотрит на него и пытается сконцентрироваться… и мы уже довольно долго снимаем эту сцену, а я все стою на приличной высоте, вокруг колыхаются стены, и я пытаюсь не упасть… несмотря на все это… когда дело доходит до съемки крупного плана Шерлока, и я вижу его лицо, он играет грустную мелодию – он выглядит таким одиноким и так погружен в свою печаль, что меня переполняют эмоции. Вот что делает с нами настоящая актерская игра! Потом я сказала ему, что он заставил меня заплакать. Он просиял. Актеры…

Кадр из серии «Скандал в Белгравии»

На следующий день Бенедикт попросил позаниматься с ним в его трейлере перед съемками сцены, где он играет Auld Lang Syne. Нам не удалось раньше попрактиковать эту песню, так что дел было много. Позиции рук, смычка, положение тела и так далее. Ему нужно было просто сымитировать игру, музыкальность была вообще не обязательна. Но нет, он так не может. Он же Бенедикт.

Я была потрясена, когда Бен самостоятельно полностью сыграл весь отрывок: я показала ему начальную позицию, поставила пальцы (о, помолчите!) и села напротив наблюдать, как он тренируется. За десять минут он выучил всю мелодию, и это после всего трех уроков, на которых эту песню мы ни разу не играли! Мы оба были в таком восторге, что «дали пять» (в обычном состоянии мы оба вряд ли стали бы это делать), и я решила, что он точно гений.

Моя работа закончена, я потихоньку собираюсь уезжать, актеры и съемочная группа еще будут снимать три недели (с небольшими наездами в Лондон).

После окончания монтажа Дэвид Арнольд и Майкл Прайс готовят саундтрек. Они также проверяют сцены с игрой на скрипке: на съемках звук не включали, чтобы не нарушить плавность переходов от сцены к сцене (мои предыдущие записи были, скорее, для понимания и отсчета времени). Какие-то из сцен были отредактированы и размещены внутри мелодий, и выглядит это здорово, но музыка все равно должна быть музыкой. Так что я приезжаю на новую запись. Нужно сохранить баланс: стараться сыграть максимально близко к первой записи и, в то же время, попасть в движения смычком на экране, так что я приспосабливаюсь на ходу, внимательно глядя на картинку.

Композитор сериала Дэвид Арнольд. Написал музыку более чем к 50-ти фильмам и телевизионным проектам

Я очень благодарна за возможность стать частью (очень маленькой) второго сезона «Шерлока», тем более, что я наслаждалась первым как зритель».

Лицо Бенедикта, огромное и бледное, вырисовывается на экране; фортепиано и струнные обрушиваются на вас, подобно грустному дождю. Скрипичная тема Шерлока взмывает и падает, как птица, умирающая с разбитым сердцем. Это невозможно прекрасно. Вы просто не услышите такого в “Чисто английском убийстве”»

Вторая серия второго сезона была основана на одном из самых известных произведений А. Конан Дойла – повести «Собака Баскервиля». В прокат серия вышла под названием «Собаки Баскервиля». Сценарий писался крайне тяжело. Под конец Марку Гэтиссу уже казалось, что он ненавидит эту несчастную собачку.

«Всех всегда разочаровывает собака. Мы хотели найти интересный выход из этой ситуации»

Вся трудность заключалась в том, что это самая известная повесть А. Конан Дойла. Ее знали буквально все. Экранизаций этого произведения на момент съемок существовало несколько десятков. Так как же сохранить привычные для читателей детали? Как перенести их в XXI век? Дать объяснение всем загадочным событиям? Задача казалась практически невыполнимой. Марк взял за основу самую приближенную к фильмам ужасов экранизацию 1959 года, с Питером Кушингом и Андре Морелло в главных ролях. Стивен Моффат в своих интервью отмечал, что самой большой проблемой оказалось дать логическое объяснение всему тому, что было показано. Впрочем, Марк и Стивен как и всегда справились с поставленной задачей.

«Собаку Баскервиля» вновь снимал Пол Макгиган. Съемки второй серии велись в Уэльсе, в деревне Лвинкоед. Сцену в баре «Cross Keys» снимали в небольшом баре Bush Inn в Сент-Хилари. На сей раз никаких инцидентов на площадке не случилось.

На съемках «Собаки Баскервиля» в Уэльсе

Квартиру 221 B оборудовали прямо здесь, в одном из ангаров. Арвелу Вину удалось практически полностью повторить обстановку квартиры в Лондоне. В этом сезоне зрителю удалось увидеть не только знаменитую гостиную, в которой Шерлок Холмс принимает посетителей, но и спальню детектива. Комнату решили сделать прямой противоположности тому хаосу, который творился в гостиной.

«Холмс принадлежит к тому виду квартиросъемщиков, которые держат свою комнату в безупречном порядке, а весь хлам выкидывают в гостиную»

Бенедикт Камбербэтч с головой ушел в работу. Промозглый Уэльс ему категорически не нравился. Поэтому он старался все время посвящать разучиванию монологов. Актеру приходилось заучивать совершенно сумасшедшие тексты. Конечно, для театральной постановки слов порой приходится учить и больше, но за больший промежуток времени. Несколько месяцев уходит на репетиции, потом наступает день премьеры, ну а после уж можно и импровизировать. Здесь же приходилось учить километры текста буквально за сутки, да притом еще и дословно. Где-то на пятый съемочный день актер просто сорвался. После команды «Мотор» он вдруг впал в ступор и не мог выговорить ни слова. Все монологи будто бы смешались в его голове и в памяти стали всплывать совершенно ненужные отрывки сценария.