Джон Бэррон - Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко

Продавец поспешил к ним с любезной улыбкой и, между прочим, заметил: „Приятно видеть отца, приобретающего костюмы для сыновей!” Беленко подумал, что если даже реплика и не была придумана и отрепетирована заранее, что, во всяком случае, Питера знают в этом магазине. Костюм-тройка, который Виктор выбрал по совету Питера, требовал небольшой подгонки, и продавец попросил вернуться через полчаса, к этому времени костюм будет готов. Они воспользовались этой задержкой, чтобы купить для Виктора рубашки, галстуки, белье, носки, теплый костюм, яркую спортивную куртку, плащ с утепленной подкладкой на молнии и прекрасные туфли, — таких Беленко не только носить, но и видеть еще не приходилось.

Он все еще видел во всем, что его окружало, нечто вроде спектакля, разыгрываемого специально для него. Взять хотя бы заправочную станцию у въезда в торговый центр. Три машины — в каждой за рулем женщина — заправлялись одновременно, мальчик протирал лобовое стекло в одной машине, и не было никакой очереди к бензоколонкам.

— Ну, поздравляю, — сказал Беленко, когда ехали назад. — Вы отлично справились со своей задачей.

— Что вы имеете в виду?

— Торговый центр и все там кругом… Точь-в-точь, как наши колхозы, куда возят иностранцев.

Ник рассмеялся, но Питер оставался серьезным.

— Виктор, я даю вам честное слово, что это обыкновенный торговый центр. В Америке таких десятки тысяч. Куда бы вы ни поехали, на север, на юг, восток или запад, вы увидите точно такие же. Многие, расположенные в пригородах больших городов, даже намного лучше.

— Но может ли американский рабочий купить то, что мы сегодня видели? Скажем, цветной телевизор?

— Что значит „может”? Почти во всех американских семьях есть по одному, а то и по два цветных телевизора. Но вам нет нужды верить мне на слово. Вот поездите по Америке, тогда сами убедитесь.

Беленко получил несколько книг и журналов на русском языке. Питер посоветовал читать, развлекаться, спать, смотреть телевизор, пока не надоест. Он подвел Беленко к полкам, уставленным бутылками с различными винами и водками, показал, где стоит забитый продуктами холодильник. „А это — комната Ника. Здесь вы всегда сможете его найти”.

В этот вечер Виктор впервые раскрыл „Архипелаг ГУЛаг”. Поздно вечером от оторвался от книги, достал из холодильника банку пива и, привлекаемый ярким светом луны и свежестью деревенского воздуха, решил выпить пиво на веранде. Но едва он открыл дверь, как к нему бросились двое. У одного из них в руке блеснул пистолет. „Простите нас, пожалуйста, — произнес этот человек на ломаном русском. — Мы не знали, что это вы. Выходите и чувствуйте себя как дома”.

Утром Беленко увидел, как маленькая красная машина въехала на большой скорости во двор и, завизжав тормозами, стала как вкопанная.

Из машины вышла кареглазая женщина с растрепанными ветром каштановыми волосами, придававшими ей озорной вид. „Анна”, — представилась она. По-русски Анна говорила, как на родном языке, мелодично и свободно, хотя была американкой со Среднего Запада, русский изучала в школе, а потом — во время неоднократных поездок в Советский Союз.

Анна изучила Советский Союз по источникам, недоступным Беленко на родине. Поэтому ей нетрудно было поразить его фактами, о которых он никогда еще не слышал. Он был удивлен и обрадован, узнав о размахе движения инакомыслящих, о самиздатовских изданиях в СССР, о влиянии, какое успели приобрести на Западе многочисленные советские беженцы.

Анна была первым человеком на американской земле, кому он мог доверить свои давно скрываемые мысли, гнев, ненависть, которые толкнули его на бегство. Начав говорить с ней, Виктор уже не мог остановиться, и Анна, которая собиралась уехать в полдень, провела с ним весь этот день.

Несмотря на настойчивые требования органов военной разведки поскорее дать им возможность узнать у Беленко все, что их интересует, ЦРУ ограничило эти встречи и беседы четырьмя часами ежедневно. Два часа каждое утро, когда мозг свеж и наиболее восприимчив, отводились на занятия английским языком — самое важное, чтобы начать ему строить новую жизнь в этой стране. Дневные часы и вечера предназначались на чтение, учебу и поездки по стране, чтобы увидеть побольше своими глазами. Ему обещали показать все, что он пожелает, как бы затруднительно это ни было для властей. А по субботам и воскресеньям он будет летать, водить самолет, делать фигуры высшего пилотажа, осваивать американское небо.

В его представлении полная свобода неотделима от возможности летать, и эта возможность будет ему предоставлена.

Уверенный в глубине души, что требует невозможного, Беленко признался Питеру и Анне, что ему бы очень хотелось побывать на какой-нибудь военно-воздушной базе и еще на борту авианосца. Они восприняли это так, точно в просьбе не было ничего необычного. Что касается военно-воздушной базы, то здесь вообще нет никаких проблем, сказал Питер. Через пару недель Беленко там побывает. А с авианосцем… Все зависит от того, когда какой-нибудь из них подойдет достаточно близко к берегам США, чтобы туда можно было слетать. Это всего лишь вопрос времени.

Первая беседа с военными разведчиками началась с неожиданного вопроса. Когда Беленко решил перелететь на Запад, он приготовил у себя в Чугуевке записку на английском, в которой, как ему казалось, написал: „Сообщите о случившемся представителю американской разведки. Спрячьте и охраняйте самолет. Не разрешайте никому приближаться к самолету”. На самом же деле он написал на языке, который никогда не изучал, следующее: „Поскорее вызовите представителя американской разведки. Самолет закамуфлируйте. Никому не разрешайте приближаться”. Когда же японцы перевели эту записку на свой язык, получилось как в испорченном телефоне: „Самолет — опасная ловушка. Не прикасайтесь”.

С особой осторожностью японцы заглянули в кабину и окончательно были перепуганы, увидев множество красных кнопок с надписью „Опасно”. И в довершение всего японцы и их американские коллеги обнаружили, что в кабине вовсе нет предохранителей, назначение которых должно было состоять в том, чтобы не допустить непроизвольного нажатия красных кнопок. Вероятно, какие-то из них связаны с взрывным устройством для уничтожения самолета, который ни в коем случае не должен попасть в руки иностранцев? Пока не получен ответ на этот вопрос, изучение самолета не могло начаться, — но только Беленко мог дать такой ответ.

Поэтому на третий день пребывания Виктора в Америке офицеры военно-воздушных сил доставили к нему огромные фотографии кабины МИГ-25, увеличенные до натуральной величины и выполненные с такой четкостью, что можно было видеть каждую цифру на шкалах приборов, как будто вы сидите в пилотском кресле. Руководитель группы ВВС был высокий, отлично сложенный полковник с пытливыми темными глазами и грубым обветренным лицом. Полковник, представившийся как Грэг, удивил Беленко с первых же произнесенных им слов. Питер говорил по-русски как иностранец, прилежно изучивший язык, Анна говорила правильно, свободно, без ошибок, но Грэг… Грэг владел русским так, как будто родился и провел всю жизнь в России.