Юлиус Мадер - По следам человека со шрамом

Германские концерны всемерно помогали фашистской секретной службе, а она не оставалась в долгу. Ее агенты старались спасти испано-португальские источники сырья от захвата американцами и англичанами. Гитлер и Гиммлер отправились на тот свет, но нацистский Вавилон в Испании уцелел. Наиболее закоренелые гитлеровцы в последние месяцы войны бежали под крылышко диктатора Франко. Нацистская колония в Мадриде возросла с 11 до 16 тысяч человек.

Гостеприимством тюремщика испанского народа воспользовались 5 тысяч вчерашних высокопоставленных гитлеровцев. О каждом из них позаботились, но особенно хорошо приняли здесь Скорцени. Ведь еще в 1945 году в его руки окончательно перешло эсэсовское военное управление, ранее подчиненное возглавлявшемуся Канарисом шпионскому ведомству ОКВ «Абвер (заграница)». Скорцени унаследовал картотеку руководителей и тайных агентов этого отдела в Капштадте, Нью-Йорке, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айресе, Тунисе и Лиссабоне.

Подчиненный Скорцени подполковник Арно Клейенштюбер — руководитель шпионского центра в Мадриде — своевременно посвятил своего шефа в деятельность подрывных органов и позаботился о соответствующем дополнительном количестве тайных явок. Бывший нацистский дипломат Раушенбах, также бежавший в Испанию, оказался весьма ловким человеком в размещении прибывавших в Мадрид эсэсовцев.

Следовательно, вояж Скорцени в Испанию был тщательно подготовлен. Брат Франко Николас, в течение многих лет связанный с Гиммлером, лично знал Скорцени. Герцогиня Валенсийская приняла человека со шрамами с распростертыми объятиями. Дон Эдуардо Эскер, баснословно богатый помещик и платный агент Главного управления имперской безопасности, сразу уразумел, что к нему прибыли хозяева. Скорцени снова оказался среди своих. Вскоре он даже появился в картинной галерее Мадрида с «Рыцарским крестом» на шее.

Замаскированные фирмы секретной службы продолжали действовать, как и прежде. В сейфах мадридского банка «Урквихо» хранилась валюта, депонированная Лавалем и его сообщниками.

Вместе с Леоном Дегреллем[62] Скорцени сразу же принялся за дело. Дегрелль получил указание переправлять в Испанию по проложенному «римскому маршруту» агентов службы безопасности. Вместо навсегда потерянного замка Фриденталь, в Испании создали две базы: одну — близ Севильи, в долине Гвадалквивира, а вторую — в уединенной вилле неподалеку от Константины.

Между Испанией и Федеративной Республикой Германии еще не было дипломатических отношений, а германские монополии, боннская секретная служба генерала Гелена и западногерманские нацистские группы уже установили с франкистской Испанией официозные контакты.

В Мюнхене, неподалеку от штаб-квартиры генерала от шпионажа Гелена, разместилось так называемое «Германо-испанское общество» во главе с кавалером испанского ордена «Сант-Яго» принцем Адальбертом Баварским.[63]

Рейнские и рурские промышленные магнаты сразу же взялись за дело, чтобы активизировать свои перебазированные в Испанию с 1944 года производственные мощности и валютные запасы. В качестве представителя своих интересов они снарядили в путь доктора Шахта, того самого Яльмара Шахта, который при Гитлере был президентом «Рейхсбанка».

На Нюрнбергском процессе Яльмар Шахт сидел на скамье подсудимых в числе главных военных преступников. Но его заокеанские друзья сделали все возможное, чтобы он избежал справедливого наказания. Джон Фостер Даллес, ставший позже государственным секретарем США, боялся, как бы на Нюрнбергском процессе из показаний Шахта не стало известно о финансовых связях Уолл-стрита с «советом богов» Рейна и Рура, об активном участии американских монополий в нацистском бизнесе по производству вооружения. Даллес предотвратил разоблачение. Вопреки протесту советского обвинителя Международный военный трибунал вынес Шахту оправдательный приговор.

Вскоре после этого западногерманская палата по денацификации в земле Баден-Вюртемберг квалифицировала Шахта как «нациста, несущего главную вину». Однако приговор ее оказался мягким: восемь лет заключения. Старый нацист и финансист смерти добивался пересмотра дела. Оно пересматривалось дважды. Три года спустя, в середине октября 1950 года, главная палата по денацификации в Люнебурге причислила его к группе «реабилитированных». Человек, нанесший крупнейший финансовый урон немецкому народу, был оправдан. Ему пришлось заплатить всего лишь 20 марок судебных издержек. Остальная же сумма—23 тысячи марок — была внесена государственной казной земли Нижняя Саксония, т. е. западногерманскими налогоплательщиками. Такова была комедия денацификации!

Не прошло и восьми недель, как Шахт, этот респектабельного вида человек в старомодном крахмальном воротничке, при содействии «Германо-испанского общества» уже очутился в Мадриде. У него было множество поручений: от концерна «Клекнер АГ», от треста Вольфа, от бумажного концерна в Фельдмюле. Он привез с собой проекты фирмы «Мессершмитт-верке», крупных предприятий химической промышленности и, разумеется, представлял интересы Круппа.

Шахту нужен был человек, которого можно было оы сделать главным представителем западногерманских монополий в Испании. Этот человек должен был заботиться, конечно, не только об экономических интересах монополий ФРГ. Еще нелегально действовавший в то время западногерманский генеральный штаб рекомендовал использовать Испанию в качестве будущей тыловой базы для войны. У заадногерманской военщины сохранился давнишний план — с помощью Испании зажать в тиски Францию и использовать Испанию как трамплин для прыжка в Северную Африку.

Шахту не пришлось долго искать «своего» человека: он сразу направился к Отто Скорцени. Ведь Скорцени, как заявил Шахт представителям прессы, находясь проездом в Ницце, «давно является его другом, которого он очень высоко ценит»[64]

Сговор между Шахтом и Скорцени произошел в столице фашистской Испании в весьма привычной для них обстановке — в роскошном ресторане «Хорьхер». Сопровождаемый одним из своих телохранителей, человек со шрамами вышел из своей конспиративной квартиры на Калле де Алкала, 17, и направился в ресторан. Портье ресторана давно знал сеньора Скорцени как завсегдатая и проводил уважаемого гостя в отдельный голубой кабинет. Здесь его уже ожидал «сеньор доктор из Германии».

Владелец ресторана Отто Хорьхер не зря считал себя интимным другом крупных нацистов. Еще в то время, когда Гитлер «осчастливил» немецких трудящихся жидкой похлебкой и хлебными карточками, Хорьхер в своем фешенебельном ресторане вблизи берлинской Курфюрстендамм устраивал попойки для Геринга, Гиммлера, Канариса, Кальтенбруннера, Шахта, Риббентропа и других нацистских бонз. Иностранные дипломаты, посещавшие эту обитель гурманов, не подозревали, что в стены залов были вмонтированы микрофоны и фотоаппараты. Хорьхер потчевал иностранцев изысканными блюдами и одновременно пополнял секретные досье Канариса и службы безопасности. Так действовал он не только в Берлине. Недаром Главное управление имперской безопасности передало в оккупированном Париже своему ловкому шпиону-гастроному известный ресторан «Максим».