Иван Якубовский - Земля в огне

В эту группировку входили подошедшие соединения 1-й гвардейской, 24-й и 4-й танковой армий и 169-я танковая бригада. Затем к ним присоединились 4-й, 16-й танковые корпуса и 91-я танковая бригада.

Войска созданной группировки непрерывно контратаковали прорвавшегося к Волге противника, не давали ему расширить прорыв и использовать свои силы для удара по нашим войскам, оборонявшим город.

В ходе Сталинградской битвы нашей 91-й отдельной танковой бригаде довелось воевать в составе Сталинградского фронта, входя в 4-ю танковую, 24-ю и 66-ю армии, которыми соответственно командовали генералы В. Д. Крюченкин, Д. Т. Козлов (с 1.10.1942 г, - И. В. Галанин), Р. Я. Малиновский (с 14.10.1942 г. - А. С. Жадов); в составе Донского фронта, входя в 65-ю армию генерала П. И. Батова и 21-ю армию генерала И. М. Чистякова. Бригада действовала на многих трудных участках.

Особенно упорные бои развернулись в районе поселка Кузьмичи за высоты 145,1 и 154,1, вдоль железной дороги и балки Конная. С 21 по 26 сентября бригада шесть раз контратаковала противника и нанесла ему серьезные потери, уничтожив 14 танков, около 100 полевых и противотанковых орудий и большое количество живой силы врага. Особенно отличились в эти дни воины 344-го танкового батальона под командованием майора Г. Н. Ильчука и мотострелкового пулеметного батальона во главе с майором X. Мустафаевым. Майор X. Мустафаев был тяжело ранен в грудь, но продолжал руководить боем до тех пор, пока совершенно не обессилел от потери крови. После госпиталя отважный офицер попросил отправить его в свою 91-ю танковую бригаду. К нам он вернулся, когда бригада находилась на Курской дуге.

Мужественно сражались экипажи 344-го танкового батальона. Некоторые машины подорвались на минном поле, однако их экипажи продолжали разить врага из орудий.

Очевидно, многим участникам Сталинградской битвы известно имя Екатерины Алексеевны Петлюк - механика-водителя танка. Прибыла она к нам в бригаду в ходе боев под Сталинградом и была зачислена в роту легких танков. У маленьких Т-60 были такие впечатляющие названия, как "Грозный", "Орел", "Смелый". А машина Екатерины Петлюк именовалась "Малютка". И сама обаятельная девушка с петлицами старшего сержанта была хрупкой малюткой. Бойцы шутливо желали ей, чтобы "крошка подросла немножко".

Но характер у Екатерины Петлюк был стойкий, волевой. До войны она научилась в аэроклубе управлять самолетом, прыгать с парашютом, а в бригаде стала умелым танкистом. За первый же бой она получила благодарность. Вскоре была награждена орденом Красной Звезды, а позднее, за отличие в боях под Орлом, - орденом Отечественной войны. От огня ведомого ею танка нашли смерть многие десятки гитлеровцев. Боевая слава храброй Кати Петлюк гремела и у берегов Днепра, у стен Киева, Житомира, Шепетовки. В конце войны она стала курсантом гвардейского танкового училища в Ульяновске.

У разъезда Конный нашей бригаде пришлось вести за собой пехоту 231-й стрелковой дивизии. После короткой артподготовки танки устремились вперед, а вслед за ними и пехотинцы. Однако с самого начала у нас произошла заминка. Некоторые танки вдруг остановились, продолжая вести сильный огонь с места. Пехота тоже залегла. Атака стала терять силу. Вместе с командиром стрелковой дивизии на НП мы это видели и терялись в догадках: что могло случиться? Командир дивизии все готов был свалить на нерешительность танкистов. Я с ним не мог согласиться. В запальчивых суждениях комдива была ошибочная, необъективная оценка действий танкистов, которых я хорошо знал и никак не мог упрекнуть в отсутствии боевого порыва.

Решили с комиссаром бригады лично выяснить причину остановки танков, хотя сделать это было нелегко. Машины остановились в нейтральной зоне, которая простреливалась противником насквозь. Приходилось добираться где перебежками, где ползком.

Достигнув первой машины, забрались под нее и тут, на месте, уточнили то, о чем догадывались на наблюдательном пункте. Наша артиллерия во время артподготовки не сумела подавить противотанковые средства противника, и ему удалось подбить ряд наших танков. У машины, под которой мы лежали, как и у других, была повреждена ходовая часть. Экипаж, понесший потери, продолжал мужественно драться с врагом.

Огневой бой вели и другие экипажи, нанося противнику немалый урон. Однако пробиться вперед им не удалось. И меньше всего за это можно было винить самих танкистов. Они сражались отважно. А когда бой затих, вывели с поля боя все подбитые машины, даже те, которые годились только как металл. Врагу ничего не должно достаться! - это стало нашим правилом. Металл пойдет на переплавку и вернется к нам же в виде новых танков. Это было по-хозяйски, это было по-советски.

В период боевых действий бригады в составе 66-й армии генерала Р. Я. Малиновского мне довелось впервые встретиться с только что назначенным командующим Донским фронтом генералом К. К. Рокоссовским. Встреча эта осталась хорошо памятной, в ходе ее открылось много поучительного. О приезде нового командующего нас, командиров соединений, собранных на рекогносцировку, известили заранее. Генерал-лейтенант Рокоссовский прибыл на "точку" в строго определенный им срок вместе с начальником штаба фронта генерал-лейтенантом М. С. Малининым, начальником бронетанковых войск фронта генералом Г. Н. Орел, генерал-майором авиации С. И. Руденко и рядом штабных командиров.

Рокоссовский, вступив в командование и воспользовавшись тем, что бои приняли затяжной характер, знакомился с войсками, стремился улучшить управление ими. И вот теперь очередь дошла до 66-й армии. Не найдя Р. Я. Малиновского на КП, командующий фронтом разыскал его неподалеку от передовой. После церемонии представления Константин Константинович спросил, для чего собраны командиры. Узнав цель сбора, приказал Р. Я. Малиновскому действовать по плану.

Одна группа командиров вместе с Малиновским убыла в направлении балки Сухой Каркагон, пос. Кузьмичи, а другая, куда входил полковник Анисимов, я и еще несколько офицеров, осталась на месте. Командующий фронтом вплоть до деталей разузнал, где нам предстоит действовать, откуда лучше всего просматривается местность, занятая противником, хорошо ли мы успели ее изучить, какие разведданные о противнике известны нам, каково боевое состояние подчиненных нам соединений, что за опыт получили они в обороне и наступлении, как думаем организовать взаимодействие. Командующий фронтом хотел обо всем узнать из первых уст, оценить, чтобы управлять войсками с полным знанием дела.

Когда Р. Я. Малиновский вернулся на "точку", Рокоссовский спросил его мнение, достаточно ли хорошо просматривается оборона противника отсюда, где мы находимся, или лучше из района балки Сухой Каркагон. Получив ответ командарма, что целесообразно с обоих этих мест изучать расположение врага, Константин Константинович заметил, что вряд ли есть необходимость генералу Малиновскому рисковать собой и лезть чуть ли не на самый передний край, где его часто можно видеть даже на ротных позициях. Командарм ответил с улыбкой: дескать, все это понятно, но нам здесь приходится туго, начальство сверху основательно нажимает. Поэтому он и старается быть подальше от этого нажима. А задачу свою мы, мол, постараемся непременно выполнить, хотя она, как известно командующему фронтом, весьма и весьма сложная. Армия, не имея достаточно сил, должна была вести почти непрерывно активные действия, чтобы ликвидировать созданный противником коридор, который отрезал соседние войска от наших частей.