Оливер Харрис - Письма Уильяма Берроуза

Я не снобствую, Аллен, твою точку зрения уважаю, молодец, пиши мне и дальше. Я только проясняю свою позицию. Как ты сказал: «Важность — это преодоление реки факта». Трансцендентностью здесь и не пахнет, речь о реальных переменах идет. О новых и практических методах.

Просмотрел твои стихи. «Риверз-стрит блюз» понравился, особенно речной омут. Да и ужасную промышленную свалку ты описал очень живо, ее образ словно передается телепатически. Запоминается именно картинка, не слова. Единственное — от строфы о Ниле, там где «хочешь — бери меня, только многого не жди», на чисто вербальном уровне веет безысходностью; она страшна и в контексте, и сама по себе. Строка: «Грусть долгих магистралей» в «Кровоточащем рте» просто отлична.

В моих планах относительно «покинуть Мексику» возвращение в Штаты не значится. Вряд ли когда-то вернусь туда. Если говорить о планах вообще, то думаю осесть в Южной Америке. Хочу обзавестись хозяйством: землей, домом; буду выращивать все необходимое — для еды, лекарственные травы и всякое такое. Хочу лодку — рыбачить, хочу, чтобы Вилли был со мной и Маркер тоже. Хочу охотиться… Хочу жить по-королевски!

Знаешь, строки выше написаны как на духу. Перечитал их и думаю: «Во размечтался». Маркер не передумает и не придет ко мне. Дни проходят, а он все не пишет. Я ему пять или шесть писем отправил — с зарисовками, с самыми лучшими. Не отвечает. И чувство такое, будто унижаю себя. Я написал Маркеру: ответа на каждое письмо не жду и письма мои — лишь способ общения, способ поговорить. Надеялся, зарисовки придутся Маркеру по душе, ведь они ржачные. Ни на одно письмо он не ответил. На день рождения в подарок я послал Маркеру книжку и в довесок прикольные (как мне показалось) вырезки из журналов и газет. Не пишет. Похоже, наши отношения напрягают его, ион хочет со мной порвать. Пусть даже так, сцен устраивать не стану. Видимо, любовь моя Маркеру на хрен не нужна.

Хочу застраховать свою жизнь — в пользу Вилли и Маркера, разумеется.

В Южной Америке, может статься, отыщу яхе безо всякого риска (в аптеке). Не знаю… Кстати, попробовал мескалин. Странно. Будто кактуса хопнул — было больно, доза вышла из меня колтуном. Думал, вообще застрянет. Пищепровод (или как эта кишка называется) так схватило… Десять минут я пытался выблевать дрянь, чувствуя себя тюбиком, из которого давят пасту. Хоть бы яхе блевать не заставил.

Мы наткнулись на кучку американских хиостеров. Прикольные ребята, вчера почти все они смотались обратно в Штаты, кроме одного — нарика по имени Виг. Он, говорят, круто на контрабасе лабает [172]. При бабках, но живет в долг и клянчит дозу, мол, я же бросаю, зачем покупать — дай половинку. Натерпелся я от него. Разъезжает в нулячем «крайслере» за три штуки баксов и не хочет сам покупать себе джанк. И чего ко мне пожизняк тянет нариков-халявщиков? Уроды поганые.

Ситуация в плане бабосов вроде наладилась — похоже, внесенный залог мне вернут. Тем не менее, с деньгами или без них, в этом месяце уезжаю. Железно. Сразу в Панаму. Потом — quien sabe?

Люблю, Билл

P.S. Над «Гомосеком» я пока не работал, жду указаний от Уина. К тому же вдохновения нет, да еще надо с наркотой завязать. Хотя соскакивать воли тоже нет.

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

Мехико,

Орисаба, 210 — квартира 5 23 июня 1952 г.

Дорогой Аллен!

Как там дела, расскажи! Из Мексики я бы уже слинял, да судья смылся в отпуск на две недели, прихватив с собой мое дело. Если Уин таки публикует «ДЖАНК» и если надо сделать сноски или еще какие изменения — пусть скажет прямо сейчас. Уеду в Южную Америку, забурюсь в самые дебри, и хрен найдете меня.

Чего издатели тянут? Ведь договорились же, аванс выплачивается немедленно после подписания контракта. Нет, теперь просят прислать то, что я уже накатал, и говорят: «Получим, сразу вышлем аванс». Я чуть жопу не порвал, но за несколько недель подготовил шестьдесят страниц «ГОМОСЕКА», выслал… Месяц прошел, и ничего. Дальше — фиг что сделаю без аванса и контракта.

Получишь это письмо — сразу напиши, времени у вас почти не осталось. От Маркера два месяца ни слуху ни духу. Почему не пишет? Отправляю тебе стихотворение, которое я написал для него.

Пора мотать из Мексики, тут мне больше нечего делать. Джек первого июля возвращается в Штаты. В Южную Америку еду один. Маркеру я предлагал возместить все расходы на дорогу — не ответил. Забил на меня. По-прежнему хочу соскочить, да как-то в лом. Напиши обязательно, а то уже несколько недель от тебя писем нет.

Люблю, Билл

Посвящается М.

Я отдал тебе все.

И остался ни с чем.

Завязал с тобой.

Больше нет с тебя кайфа.

Мы идем с тобой по разным путям.

Не заторчать от тебя, даже если захочешь.

Я решился на тебя добровольно, как добровольно решился сесть на иглу.

Знал, что потом будет больно.

На боль я плевал.

Ладно. Не хочешь. Не можешь. Нечем болеть. Я завязал.

Не стану вечно хворать.

Сводит мышцы, но я борюсь.

Узел кишок распутывается, и они сокращаются.

«Жрать хочу»

Бывают привычки, от которых кишки напрочь выносит

Будто пулей дум-дум.

Но я излечился я соскочил.

Куда идти одному?

Что взять с собой?

Ведь все тебе отдано.

Хоть ты не желал того.

Хоть ты не просил того.

Я отдал все сам.

Говоришь, мне не в чем винить тебя. Может, и так. Не знаю. Я один во всем виноват. Может, и так.

Я случайный прохожий, бредущий по наугад выбранной улице,

И на башку мне падает кирпич.

Я не зритель, заставший на улице бой.

Я участвовал в нем.

Мне под конец ничего не осталось.

Не учи меня, прошу, хотя ты и счастливчик, а я вовсе нет.

Не делай мне больно, чтобы мне не хотелось сделать больно тебе.

Пожелай мне хотя бы удачи.

И позволь быть готовым помочь тебе чем смогу.

P.S. Вряд ли он пожелает мне удачи или хотя бы попрощается.

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

[Мехико,

Орисаба, 210, квартира 5 Начало июля 1952 г.]

Дорогой Аллен!

Получил сто восемьдесят баксов [173], за что премного тебе благодарен. Без твоего умелого акушерства дитя моего разума явилось бы на свет мертворожденным.

Прилетел тут Билл Гарвер (раскошелился на самолет!), а штаны — ну, там, где булавкой пристегнуто — все в кровище. Говорит: «Как будет спринцовка по-испански?» Ни капли не изменился. Еще пришло письмецо от бывшего дружка Билла, Джо Лукаса — просто шедевр: «Прочитав это письмо, вы поймете, что за афедрон ваш Билл Гарвер […] Я поддерживал его столько лет, а он кинул меня и еще остался должен полторы сотни». И в конце: «В моем письме — все правда. Гарвер — последнее чмо».