Даршан Шри Анандамайи Ма - Джйотиш Чандра Рой
Мать начала смеяться, не говоря ни слова. Я был действительно поражен, удивляясь, как я мог пройти по открытой лужайке, чтобы окунуться в резервуаре среди бела дня, совершенно незаметно для кого-либо, и как мне хватило сил выдержать такие усилия. Это был подвиг, выходящий за рамки моего понимания. Через три или четыре месяца, когда я покинул Дакку, чтобы измениться к более здоровому климату, я рассказал об этом Ниранджану. Впоследствии, когда после выздоровления я возобновил свои обязанности в конторе, я сообщил об этом своим врачам, которые полностью дискредитировали эту историю. Моя жена сначала тоже не поверила. Когда я рассказал им полную историю, они наконец-то поверили в это.
Пока болезнь была в полгом разгаре, у меня появилось очень сильное желание поесть отварного риса. Лечащие врачи не позволили бы мне съесть его. Ниранджан обратился к Матери, сказав: «Ма, Джйотиш хочет взять отварного риса; врачи не допустят этого. Если он умрет, у нас будет одно большое горе, что мы не сможем удовлетворить его желание перед его смертью». Мать засмеялась и сказала: «Если Джйотиш хочет его, ему нужно дать рис. Через несколько дней Питаджи принёс из Шахбага вареного риса и накормил меня им, но никто этого не заметил.
В те дни Мать приходила повидаться со мной один раз в день. Однажды утром Мать пришла очень рано, и после того, как Она ушла, Брахмачари Камалаканта принес мне несколько цветов чампак. Я с сожалением посмотрел на цветы, потому что в тот день у меня не было возможности предложить их у Её стоп моими руками. Днем Кулада Бабу принес мне прекрасную розу. Та же самая болезненная мысль повторилась. Роза хранилась на столе рядом с цветами чампак. Что такие милые цветы не могли быть поставлены у стоп Матери, меня очень разочаровало. Как раз в это время Мать неожиданно вошла в мою комнату, подошла к столу и стояла, склоняясь влево. Она довольно рассеянно смотрела на меня три или четыре минуты, а затем ушла. Я думал, что Мать взяла цветы. Роза отсутствовала. На следующий день, когда Она пришла, я спросил об этом. Она сказала: «Я не совсем знаю, что я взяла, но я, должно быть, что-то взяла отсюда. Я пошла в дом заминдара Дханкора и дала что-то женщине там; затем я пошла в дом заместителя магистрата, где болела женщина, и я тоже кое-что там оставила». После этого я узнал, что в первом доме Она дала розу, а во втором – цветок чампака. Больная женщина скоро поправилась.
В связи с этим Мать сказала: «Сильное стремление к Божественному является ядром всякого поклонения, всякой молитвы. В нашем сердце лежат вечные источники божественной силы, и в наших усилиях лежат корни всех творческих, консервативных и разрушительных побуждений Бытия».
Я только что вспомнил о другом инциденте. Во время моей болезни Питаджи предписал, чтобы каждый день рисовый прасад присылали мне из Шахбага; но он предлагался около 2 часов дня, и прасад доходил до моего дома гораздо позже. Все в моем доме были раздражены тем, что меня так поздно ждет прасад. В определенный день у меня дома была некоторая негативная критика всей договоренности. Это причинило мне столько боли, что я почувствовал, что нет необходимости приносить прасад в мой дом перед лицом такого отвращения и критики среди членов моей семьи. Прошёл день; было 2 часа ночи. Никакого прасада от Шахбага не было. Мне пришло в голову, что мое нежелание иметь прасад с таким большим количеством проблем, скорее всего, было причиной прекращения соглашения. Я плакал и плакал на своей кровати, и прасад прибыл через полчаса. Я узнал, что Мать только что встала с постели и приказала: «Идите скорее, несите Джйотишу прасад». Позже мне дали понять, что когда в течение предыдущего полудня у Матери попросили разрешение отправить прасад как обычно, Она сказала: «Нет». Таким образом, практика отправки была прервана. В связи с этим Мать сказала: «Я ничего не делаю по собственной воле; ты смеешься и плачешь согласно своим импульсам, и твои желания исполняются».
Во время моей болезни я отправился для разнообразия в Виндхьячал. Я случайно встретил Мать в Калькутте и попросил Её поехать туда. Она не согласилась. Добравшись до Виндхьячала, я провел всю ночь, рыдая о Ней. Всего один день спустя Мать и Питаджи прибыли туда.
В связи с этим Мать отметила: «Цель всех религиозных практик состоит в том, чтобы сублимировать все эгоистические импульсы и дать им единое направление к Божественному. Как только эго перестанет функционировать, своё место займёт «Вечное Ты».
Из Виндхьячала я отправился в Чунар. Мать тоже пошла туда. Однажды Она сказала: «Разве ты часто не идешь гулять?» Я ответил: «Я слишком слаб, чтобы двигаться. Как я могу?» На следующий рассвет Она взяла меня с собой на прогулку. По плоских равнинах, а также по невысоким холмам мы прошли пять-шесть миль и вернулись в 11 часов утра. Спускаясь, я чувствовал себя очень слабым и едва мог идти. Мать обернулась и сказала: «Наш дом не за горами». Через десять минут на маленькой полосе неожиданно появился Экка[36]; в противном случае нам пришлось бы пройти еще одну милю, чтобы добраться до кареты. Я боялся, что сильное напряжение из-за такой длинной прогулки может усугубить мою болезнь. Но ничего такого не случилось.
Через некоторое время Мать сказала: «И в этом обыденном мире, и в духовной сфере, терпение – венец жизни».
На небольшом расстоянии от моего дома, Питаджи, Мать и я сидели на лужайке. Мать сказала, что Она хотела бы искупаться водой из колодца возле форта. Она начала настаивать на этом, как маленькое дитя. Я сказал: «Позволь мне позвать слугу». Она ответила: «Нет, ты не должен». Я был озадачен. В этих местах люди заканчивают черпать воду из колодцев до захода солнца. Мне было жаль, что я не смогу исполнить желания Матери. Но, к моему удивлению, у колодца появился человек с фонарем, чтобы набрать воды. Его уговорили достать воду для ванны Матери.
Мать сказала: «Всё, что ты ищешь, может быть получено при условии, что жажда объекта твоего желания пронизывает каждую клеточку твоего существа».
Во время моей болезни я провел несколько дней в Гиридихе. Однажды я очень обеспокоился о Матери, но обнаружил, к своему удивлению, что Мать со всей своей группой прибыла на следующее утро.
После этого изменения я вернулся в Калькутту. Мои врачи посоветовали мне провести оставшиеся несколько дней моей жизни в каком-нибудь здоровом месте. Даже тогда, когда я кашлял, была кровь.
Мать приказала: «Возвращайся к своему столу в конторе и продолжай там свои обязанности». Я пошел в Дакку, и Питаджи с Матерью пошли со мной в кабинет и вернулись, усадив меня в моё кресло.
В то время господин Финлоу был директором сельскохозяйственного департамента, а
