Генри Роллинз - Железо

…

Сыщики обшаривали мою квартиру много часовА я сидел в свинарникеИ узнал об этом лишь позднееОни рылись в продуктах на кухнеЯ вернулся домой, а там всё перевернулиВсё крыльцо в крови моего ближайшего другаОни ищут то, за что нас можно заместиЭти говнюки прошерстили даже чердакИм интересно, почему у меня так много кассетГоворит со мной, внушая, будто он мне другЯ смотрю на него и знаю: он думает, я подонокЕсли я уступлю этим говнюкам хоть что-нибудь, они победятСами знаетеВ мире так много говнюковЧто поразительно, как вообще в нём могут жить людиСвиньи спрашивали, не гомики ли мы с ДжоИ испытали такое облегчение, обнаружив, что нетЁ6 твою мать, свиньяБудто я должен тебе что-то доказыватьДаже представить себе не могу более ёбнутой ситуацииТеперь я вынужден всё время разговаривать с этими засранцамиИ они ещё расспрашивают обо мне другихБудто я что-то замышляюЯ у них что – подозреваемый?Не-ет, но они – точно свиньи

…

Джо, видел бы ты, что он тебе трындят таблоидыОни просто в восторге от тогоЧто твой отец был женат на сучке из «Ангелов Чарли»Пишут о её гореЧто вы были так близкиТипа вы всё время тусовались вместеКак тебе было 29 и ты играл в «Black Flag»Один из дерьмовых дружков твоего отца вралИ нёс какую-то хернюВ «Инкуайрере» ты выглядел здоровоОтличные снимки где ты и эта, как, блядь, её там звалиЯ видел её на поминках по тебеХотелось плюнуть ей в рожуТвой отец устроил их в «Гаццарри»Все его друзья из анонимных алкоголиков там былиПосле того, как вся эта липовая публика, которая тебя не зналаВысказалась и поздравила себя с хорошим выступлениемОтговорила всю эту херню о боге и анонимных алкоголикахТвой отец встал в конце очередиЧтобы они могли подходить и беседовать с нимТвоя мать никого там не зналаПросто стояла в сторонкеСо своим мужем и твоей сводной сестрёнкойОни не привыкли к голливудской тошнотеЭто было мерзкоПосле этого мы пошли посмотреть на твоё телоА твой отец не пошёлИ на похороны тоже не пошёлНе знаю почемуМожет, потому что там слишком много людейСлишком занятых собственным горемЧтобы сочувствовать ещё и егоМне тебя не хватает, старикСмотрю на твои фотографии не могу смиритьсяВчера мне хотелось забраться в фотографии и остаться с тобойВ последнее время я много думал о том, чтобы сдохнуть самомуЖить без тебя – довольно скучноЯ должен сказать тебе, ДжоЯ делал всё для тебяЯ надеялся, что если я вырвусь отсюда и сделаю что-то хорошееТы увидишь, что можно сделать что-то великолепноеКак я сказал тебе вечером перед тем, как ты умерУ тебя огромный талантПотому что ты не лгалЯ восхищаюсь этой правдойТы будешь вдохновлять меня всю оставшуюся жизньТеперь я вижу, что её, быть может, осталось не так уж многоЭтот говнюк уничтожил тебя быстрееЧем можно выключить светКогда я смотрел на тебя – ты лежал на тележкеС дыркой от пули в вискеЗалепленной воском гробовщикаНа пороховые ожоги у тебя на лицеКак храбро с твоей стороны быть таким мёртвымБыть тем, чего мы боимся больше всегоИ вот ты отколол этот номер, такой пустякИ даже слегка ухмыляешьсяНо ты весь холодный и пахнешь формальдегидомТак трудно было уйти из комнаты, где ты лежалС третьего раза, кажется, получилосьЯ всё время возвращался сказать тебе что-то ещёКазалось, всё малоНикогда не будет достаточноПрошу, приснись мне поскорейМне так тебя не хватаетМой дорогой друг

…

До 1992 года осталась пара часовЯ остановился у кого-то домаМне почти 31Все мои вещи – на складеЯ один и собираюсь оставаться им дальшеВзывать к более нежной натуре женщин –Сплошная трата времениКак смешноМерзейшие проклятые людишки в моей жизниЯ одинок в целом мире, и ничто этого не изменитМоё одиночество жжёт меня изнутриНу и пускай, потому чтоЯ один из никогоНикогда мой путь не был мне так ясенСмерть вырвала почти все слова из моей речиСлова – болезньДействие – лекарство от неёСмерть шла со мной весь годГоворила со мной в ночиЯ отвечал ей бессонницейМои глаза жёстко блестят от паранойиЯ мешаю хохот с яростьюДейственность с отчуждениемКрасоту с неистовствомВосходящее солнце – мой немой боевой кличИзнеможение – моя победаСмерть – моя мера себяЯ не признаю ни ровни, ни союзникаЯ понимаю:Смерть – мой повелительИ определение абсолютной властиМой путь ясен и лежит передо мнойВетер свистит в ушахЯ мечтаю о пустых просторах пустыниИ иду дальше

Теперь гляди, как подыхает

В конце декабря 1991 года моего близкого друга Джо Коула застрелили два грабителя, напавшие на нас прямо на крыльце моего дома в Венеции, штат Калифорния. Как и всегда, оставалось совсем немного до начала долгих гастролей. Через несколько недель после того, как это случилось, я начал серию живых концертов, в которую вошло больше 160 выступлений до конца ноября 1992 года. Я взял свою утрату с собой в дорогу и постарался справиться с ней. Горе, изнеможение, шок, рок и ролл.

17 января 1992 г. Сидней, Австралия: Пять утра по лос-анджелесскому времени, когда я выхожу на сцену. Болят глаза, тошнит. Все мои мысли об умершем друге. Он будет ждать меня в номере, если я переживу этот концерт. Публика вопит, а от ковра воняет пивом. Сегодня утром были интервью и жара. Крошечная комнатка в отёле и одиночество. Вот что я знаю. Вот всё, что есть.

19 января. Мельбурн, Австралия: Я встал здесь и сказал им то, что считаю правдой. Если я думаю об этом слишком много, мне хочется завопить и убежать. Я выбрасываю себя, как мусор, в городах по всему миру. Городам нет дела. Они даже не замечают, живёшь ты здесь, уезжаешь отсюда, или подыхаешь здесь. Им действительно всё равно – совершенно всё равно. Не позволяй миру разбивать тебе сердце столько раз.

21 января. Аделаида, Австралия: в прошлый раз мы с группой пропустили этот город, поскольку началась какая-то херня. Мы играли Джеймса Брауна и «Parliament», и народ из толпы просил нас не играть «эту музыку ниггеров». Великолепно. Интересно, какой концерт выйдет сегодня вечером. Я сижу в провонявшем инсектицидами номере и смотрю передачу о человеке, который выкапывает в Венгрии своих родителей. Их казнили. В номере холодно, а на улице дождь. Последние несколько дней было трудно. Интересно, у меня всю оставшуюся жизнь будет так? Последний месяц был невероятен. Как гулять во сне. Позднее: я снова в ящике. Концерт, правда, прошёл поистине клево. Народу пришло больше, чем когда мы играли с группой. Да и публика подобралась неплохая. Я объяснил им, почему группа не приехала в Аделаиду, когда мы гастролировали по Австралии в прошлый раз. Рассказал им, как встретил Диона и он вспоминал о гастролях на юге с Сэмом Куком. Так что теперь я снова в ящике и утром отправлюсь в Сидней. Я рад, что сейчас никого здесь нет. У меня такое чувство, что я теперь буду проводить гораздо больше времени один.