Сергей Есин - Дневник, 2006 год

И последнее. Материал на радио вышел в феврале. Это реакция на прошедшие «не так, как хотелось» выборы в литинституте и косвенное недоброжелательство по отношению к С.П., занимающемуся международными делами. И опять все те же, неграмотность, неосведомленность и жажда передела собственности. «Литературный институт был выстроен на деньги Союза писателей СССР. Все в нем было организовано от и до — от зарплат и стипендий до функционирования самой системы. Но несколько лет назад этот институт начал тихо погибать. Это выгодно тем, кто формирует команды студентов-зарубежников. Туда поступают деньги, валюта, там идет отдельная жизнь и даже выделяется отдельная зарплата для преподавательского состава». Если бы «сведующие» люди знали, что никаких специальных денег нет, если бы знали, что все это те ж институтские деньги, заработанные уроками, организацией разных курсов, заработанные преподавателями, которые обучают иностранцев. Все это очень показательно в смысле извращенности видения современного завистливого обывателя, полагающего себя интеллигентом.

Весь день провел в институте, занимался бумагами, статьями о Софии Роме и прочими рабочими разностями. Как мне уже надоели чужие дела!

Вечером был на юбилее газеты «Труд». Все происходило в круглом зале гостиницы «Ренессанс». После церемонии назначения героями «Труда» Антонова, Распутина и других объявили о смене редактора. А.С.Потапов, которому исполнилось семьдесят, уступает свой пост Симонову, долгое время делавшему блестящий «Деловой вторник». Встретил много хороших и малознакомых людей, в том числе Марка Розовского. «Новый мир», оказывается, печатает в седьмом номере его огромный материал о ситуации вокруг постановки «Истории лошади». Здесь много неясного с увлекательным перетеканием авторства режиссуры в сторону знаменитого мэтра Товстоногова. Я помню еще самодеятельный спектакль Розовского в доме Медицинских работников с теми же мизансценами. Ах, уж эти кумиры на излете славы! Самое интересное это разговор с Русланом Киреевым — меня покоряет его светлый литературный романтизм в таком возрасте.

Вечером рассказал В.С. о заметке на «Народном радио» о новом витке завистливой борьбы со мною. На это она ответила: «Народное радио» это несерьезно, никто из порядочных людей его не слушает.

21 февраля, вторник. Совершенно выдохся, «организуя» вестник для РАО и одновременно устраивая презентацию для Софии Ромы. Все требует времени и невероятных усилий, которые отдаляют меня от личной работы. Те пертурбации, которые сейчас происходят в РАО, делёж власти, неизбежный после смерти Андрея Павловича Петрова, тоже выбивают из колеи.

Днем состоялся семинар по рассказам Александры Юргеневой. Я все меньше и меньше работаю непосредственно со словами, но именно из моих общих рассуждений и разговоров каждый раз возле того или иного рассказа возникает атмосфера, в которой и начинает дозревать сознание. Сегодня я сумел сформулировать главное в работе Александры, а оно в очень простом — в родившейся потребности не только «рисовать», но еще и думать. Второе: у нее исчезло стремление усложнять стилистику текста, которое всегда появляется, если не решена художественная задача изложения, теперь мысль и способ ее изложения сливаются.

В три часа — совет по наградам, который как обычно вел Леонид Николаевич Надиров. Сложность заключалась в том, что надо было протащить через совет, а потом администрацию президента довольно много артистов Малого театра, у которого круглый юбилей. Вот тут и стало понятно, как разнятся творчество и чиновничество. Последним подавай все по форме: «новые» роли, общий репертуар. Они не знают, как сложно год за годом держать репертуар. Они не понимают, что капельдинер, прослуживший в театре пятьдесят лет, и «одевальщица», помнящая в каком порядке надо вешать ордена на военный мундир середины Х1Х века, оба заслуживают награды. Соломин мучительно, по порции, проталкивает артистов — чтобы сразу не было так много «своих» награжденных. Своих у него нет, он понимает величественность этой даты, так же важной, как день взятия Бастилии или Октябрьской революции. Тут же возникают какие-то препоны у визирующего московского правительства, вернее важного и все знающего чиновника. Меня берет оторопь от милостивых отписок начальников. Большому артисту вроде бы делают одолжение. Ему грозят пальчиком: не слишком! В связи с этим я вспомнил огромный список новых орденоносцев, заслуженных и народных артистов, когда отмечали 125-летие Большого театра. Малый театр такое же уникальное и единичное явление, как и Большой, как Третьяковка, как Ленинка. Но у современного чиновничества свой образцовый порядок!

В разговоре Юрий Мефодьевич рассказал, что именно с моей подачи на экспертном совете дали звание заслуженного артиста молодому Подгородинскому. Я уже довольно давно видел парнишку в роли Чацкого, запомнил.

22 февраля, среда. Утром, уже после того как я сходил в фитнес-центр, среда у меня день здоровья, принесли «Литературку» с огромной статьей о 75-летнем юбилее Ф.Ф. Кузнецова. Здесь же моя маленькая заметочка о смерти А.П. Петрова, и еще некролог Евгения Самойлова. В каком-то смысле в «Литературке» работают молодцы, газета становится и вестником искусства, и печальным вестником. Они делают то, чего всерьез и из-за малого своего авторитета, и по небрежности не делает совсем пропавшая с общественного горизонта «Культура».

«Я всегда радовался, как выглядит этот человек: крепкий, жилистый, проницательный. Он никогда не казался небожителем, но был им. Когда я впервые увидел Андрея Павловича Петрова и с ним познакомился, он уже был окутан тайнами своего мифа. Его мелодии никогда не казались придуманными, изобретенными. Будто они сами спустились с неба, или он от кого-то их там услышал. С той, для меня самой первой, из фильма «Путь к причалу». Как за человеком особой породы я наблюдал за ним в Москве, Гатчине и Париже, где довелось встретиться на книжной ярмарке. Сидя с Андреем Павловичем за одним столом в Российском авторском обществе, я всегда ощущал, что сижу не по калибру, его музыку знала вся страна. Позже, на неделе Гатчинских кинофестивалей, мы вместе ежедневно смотрели фильмы, потому что оба были членами жюри. И даже вместе обедали. Какой был собеседник, крупный, умный, тактичный! Андрей Павлович никогда не отказывался за обедом от рюмки. Держал ее крепко и пил не раздумывая. Но так же крепко и много лет он держал в руках целый ленинградский Союз композиторов. Во время бурь в Российском авторском обществе его слово часто было решающим. Большой и народный талант никогда не живет в мелком человеке. Он ушел, многое, наверное, не доделав. Везде и со всеми он был одинаково сердечен и вежлив, как король. Умер король музыки, мы стоим, сняв шляпы, и продолжаем слышать его живую и всегда нужную музыку.