Пётр Машеров. Беларусь - его песня и слава - Величко Владимир Михайлович

В духе объективности, ответственного отношения к делу воспитывал генерацию молодых управленцев, перед которыми встанет целый ряд новых задач. Он не единожды отмечал, что самое пагубное для развития всякого живого организма — застой мысли, окостенелость в практике хозяйствования, обучения, воспитания.

Машеров был честен в помыслах и благороден в поступках. При нем выдвигались безупречные в моральном отношении профессио­налы. Исходя из философского воззрения, такую практику называют меритократией (от латинского meritus - достойный и греческого cratos - власть), когда руководителями становились мудрые и добро­детельные представители народа, способные успешно решать местные и общегосударственные задачи.

Из выдвижения на должность Петр Миронович не делал тайны.

Мне рассказывали заведующие отделами ЦК Альфонс Тишкевич, Виктор Бысенко, Павел Адамович, Александр Беденко, председатель парткомиссии Иван Бут-Гусаим, управделами Владимир Павлюкевич, курировшие области инспекторы Эдуард Наготко, Тимофей Янчук, Николай Рубан, Михаил Титов и другие, что Петр Миронович всегда советовался по той или иной кандидатуре. Складывалось впечатление, что и они причаст­ны к судьбе многих порядочных людей, чем особенно гордились.

В ЦК КПБ на ответственных должностях работало около 150 чело­век. Это были квалифицированные специалисты, положительно себя зарекомендовавшие в труде и общественной работе. Примерно каждый пятый имел ученую степень кандидата или доктора наук. Небольшой, но дееспособный штаб под руководством Петра Мироновича «дирижи­ровал» всеми действиями, аккумулировал передовые идеи, положитель­ный опыт, рождавшийся в буднях.

Вопросы, которые рассматривались на бюро, пленумах ЦК, тща­тельно готовились и обсуждались. Никто из выступавших не боялся вы­сказать особое суждение, порой не совпадавшее с мнением Машерова.

Это придавало дискуссии острый характер, и в результате принима­лись оптимальные варианты постановлений в интересах государства и общества. Сам Петр Миронович и в мыслях не допускал того, чтобы под видом коллегиальности утверждалось единовластие, которое считал злом.

На заседаниях бюро ЦК Машеров требовал от кадров всех уров­ней строжайшего соблюдения законности. В праве он видел действен­ный механизм реализации целей управления — замыслов, планов, про­грамм. Оно выполняло еще одну важнейшую функцию — помогало активизировать жизнь социума.

Большое внимание Петр Миронович уделял развитию делового стиля, помогавшего снять ржавчину бюрократизма и чванства, сконцентрировать людскую волю на главных приоритетах. Такой стиль укреплял доверие к власти.

Иногда спрашивают: «Неужели Машеров не ошибался?» Наивный вопрос. Президент США Теодор Рузвельт однажды признался, что если он был прав в семидесяти пяти случаях из ста, то не мог бы желать ни­чего лучшего. И на этот максимум надеялся один из выдающихся людей XX века! Мудрость Петра Мироновича в том, что он чувствовал эпоху, умел видеть в обычных явлениях неожиданные аспекты. На происхо­дящее реагировал мягко и логично, доверяясь фактам. Не упрямился, когда допускал ошибку, старался непременно ее исправить. Проявлял уважение к собеседникам с альтернативным мнением. Беседы с ними проводил в дипломатичной манере, что помогало переубеждать их, привлекать несогласных на свою сторону. Поистине, доброта и друже­любие всегда пересилят ярость и принуждение.

С какой точки зрения ни посмотри, Машеров был творческой нату­рой. От него исходила какая-то магическая сила. Имея особое биополе, внутреннюю культуру, он умел затронуть струны души. Словом, с ним работалось интересно, увлекательно.

Помощник мог зайти к нему в любое время, словно к родному человеку. Петр Миронович выходил навстречу, протягивал руку и по-отцовски хлопал по плечу. Никогда не обижал, не давал повода разо­чаровываться. Атмосфера внимания, искренности, теплоты наполняла каждую встречу, окрыляла.

Большая власть не туманила голову Петру Мироновичу. Он строго и требовательно относился к своей персоне. Не выносил лицемерия, вообще не позволял никаких дифирамбов в свой адрес. Даже в день 60-летия, когда был удостоен почетного звания Героя Социалистическо­го Труда, эту награду рассматривал как положительную оценку деятель­ности Компартии Беларуси, как признание успехов народа республики в хозяйственном и культурном строительстве.

О каких-либо сувенирах и подарках не могло быть и речи. Члены Бюро, секретари ЦК преподнесли букет цветов, а все желающие при­слали открытки. Среди них была и такая:

Дарагі Пётр Міронавіч!

Дазвольце павіншаваць Вас, Героя вайны і Героя працы, са слаўнай датой і пажадаць Вам добрага здароўя на шчасце нашай Радзімы!

3 павагай, Рыгор Барадулін.

А как скромно было в квартире дома №13 по улице Красноармейской! Обычная мебель, шкафы, заполненные книгами, картины на стенах и много-много цветов. Собственной дачей и машиной Машеровы не обзавелись.

В семье Машерова царили утонченная интеллектуальность, любовь, нежность и преданность — те чувства, которыми Петр Миронович про­никался и без которых вряд ли чувствовал себя комфортно.

Петр Миронович глубоко осознавал значение семьи в воспитании детей. Старался с самого раннего возраста приобщить их к книге. И не потому, что тогда было время читательского расцвета, а потому, что чтение вырабатывает собственные эстетические ценности, развивает сознание и мышление, является проверенным методом формирования внутреннего мира индивида. После обсуждения прочитанных книг Ма­шеров советовал побывать на местах, связанных с творческой деятель­ностью писателей, посмотреть спектакли и фильмы по их произведе­ниям. Так литература становилась путеводителем в жизни.

Петр Миронович постоянно занимался самообразованием. Наталья Петровна, дочь Машерова, вспоминает: «Диапазон чтения был поистине огромен. Машеров любил Цицерона. Это была его настольная книга. Библиотеку собрал громадную. На столике в спальне открытыми лежа­ли по десять книг. И мы, его дети, выросли людьми читающими.

Очень гордился, если я и сестра Лена достигали чего-то, радовался, как ребенок Мы, естественно, стремились соответствовать его жизнен­ным принципам. От его похвал словно крылья вырастали.

Рассказы отца о будущем в семье слушали как сказку. Он говорил и о телевидении, и о телефонах, и о многом другом — о том, что се­годня — будничная реальность. Уверял, что братья и сестры доживут до того фантастического будущего. А что для этого надо? Не расставаться с мечтой, укреплять физическое здоровье.

Спорт — еще одна семейная традиция. Людей, которые игнори­ровали спорт, он называл невежественными. Спортивных подви­гов не требовал, но свято верил в симбиоз духовного и физического развития.

В зимнюю пору обычными были лыжные прогулки. Папа с нами, дочками, по выходным осваивал просторы вокруг дачи в Дроздах. Ря­дом всегда была мама. И некоторые папины коллеги, которых отец “за­разил” спортом, убедились в целесообразности таких прогулок. Чтобы не заморозить щеки, их мазали жиром. Каждый раз выбирали новые маршруты. Иногда даже страшновато было заблудиться — в такие дебри забирались. Мы были готовы к тому, что папа чем-то удивит. Фантазии его не было предела.

Однажды он предложил сделать небольшую передышку. Обращая к нам, школьницам, неожиданно сказал: “Сейчас я прочту вам стихотворение, а вы назовите его автора”:

Здароў, марозны звонкі вечар!

Здароў, скрыпучы, мяккі снег!

Мяцель не вые, сціхнуў вецер,

I волен лёгкіх санак бег.

Як мары, белыя бярозы

Пад сінявой начной стаяць.

У небе зоркі ад марозу

Пахаладзеўшыя дрыжаць...

— Это же Максим Богданович! — сияли от счастья мы.

— Давайте вспомним «зимнюю» поэзию Якуба Коласа.

И уже все вместе озвучили его чудесную лирику:

Надышлі марозы,

Рэчкі закавалі,

Белыя бярозы

Шэранем убралі...

Как бы ни был занят отец, лыжные походы не отменялись. Папа даже отпуск часто брал зимой, чтобы всей семьей могли покататься в заснеженных лесах, напоенных сосновым ароматом.