Валерий Шамбаров - Государство и революции

Но стоит отметить, что, даже учитывая все эти факторы и поддержку режима на религиозном уровне, народного энтузиазма и терпения хватило не на столь уж долгий срок. Государство инков просуществовало менее ста лет, и конкистадоры в 1532 г. застали его уже в состоянии гражданской войны. Не удивительно, что 164 солдата Писарро так легко захватили страну с 10-миллионным населением. Способствовали этому не лошади и мушкеты - ведь соседних с инками арауканов испанцы так и не смогли покорить, несмотря на более низкий уровень их развития. Просто люди не захотели защищать такую систему. Едва власть зашаталась, депортированные и мобилизованные массы разбежались, ряд народов империи предложил испанцам свою помощь в доламывании государства, а многие местные администраторы быстренько стали "перестраиваться" из обычных соображений карьеры при новых властях. Правда, характерно и другое. Едва сменилось поколение, испытавшее режим Тауантинсуйо на собственной шкуре, как память о нем стала идеализироваться, превращаться в светлую утопию о царстве справедливости и всеобщего благоденствия. Поэтому возрождение социальной системы инков стало лозунгом многих национальных и левых движений от "Новоинкского царства" Тупака Амару до нынешних Боливийской Индейской партии и "Революционного движения Тупак Амару" в Перу. Что уж тут говорить об уроках истории, применительно к нашей стране? Ведь у нас даже первое поколение еще не сменилось...

6. Вход в преисподнюю

Обращение России в новое качество с характерной для Ленина склонностью к упрощениям поначалу представлялось большевикам не таким уж сложным делом. Стоит захватить верхушку власти, а уж дальше, используя ее готовые рычаги и традиционную (по их мнению) покорность русского народа, перестраивать страну по своим моделям. Весной 1917 г. Ильич допускал (по крайней мере, на словах), что придется уничтожить "всего" 200-300 буржуев.

Но действительность эти радужные проекты опрокинула. Придать перевороту хоть какую-то видимость легитимности и "народного волеизъявления" коммунистам не удалось. Созванный ими и приуроченный к моменту восстания Съезд рабочих и солдатских депутатов, призванный "узаконить" новую власть, оказался для этой цели совершенно недостаточным. Потому что, во-первых, рабочие и солдаты представляли подавляющее меньшинство населения аграрной страны, а во-вторых, из-за переворота этот съезд покинули в знак протеста почти все фракции, и он лишился кворума голосовала набившаяся в зал солдатня, околачивающаяся в Смольном. Тогда большевики действительно попытались установить власть с однопартийным правительством (Совнарком) и однопартийным законодательным органом (ВЦИК). Но продержались всего 10 дней (те самые, которые по Дж. Риду "потрясли мир") - в одиночку они еще были слишком слабы, чтобы править или просто удержаться наверху.

Правда, подавляющая часть зараженного анархией населения отнеслась к Октябрю довольно индифферентно, уже привыкнув к частым сменам столичных властей и восприняв Ленина лишь как второе издание Керенского, недолговечное и обреченное. Однако были и те, кто сохранил в себе государственное сознание - служащие, железнодорожники, чиновники, телеграфисты, интеллигенция. И с их стороны большевики встретили то, что потом заслужило название "саботаж". Борьба их была отчаянной и героической, они проявили высочайшее гражданское мужество, поскольку от отказа выполнять распоряжения самозванцев лично для себя ничего по сути не выигрывали, подвергаясь за это увольнениям, угрозам, насилию и репрессиям. Зато положение большевиков сразу зашаталось. Они оказались беспомощными, а поскольку победили только в столице и нескольких крупных городах, то даже и отрезанными от страны, сообщаясь с внешним миром только через Царскосельскую радиостанцию.

В этой обстановке 5. 11. 17 г. открылся Съезд Советов крестьянских депутатов - вот он-то мог бы претендовать на представительство большинства населения. А большевики на этом съезде были в явном меньшинстве - от них было около 20% делегатов, от левых эсеров - около 50%, от правых эсеров 25 %. Сунувшегося туда Ленина освистали, а эсера Чернова поначалу встретили овацией. Но... во время зашедшей в тупик работы съезда в Смольном начались секретные переговоры большевиков с левыми эсерами. Эсеры сперва требовали представительства во ВЦИК всех левых партий, городской думы, профсоюзов, земств, исключения из правительства Ленина и Троцкого, роспуска Военно-революционного комитета и других репрессивных организаций. Долго торговались - большевики умело играли и на стремлении к власти самих эсеров, и на запугивании угрозой "контрреволюции". Наконец, достигли соглашения: ряд правительственных портфелей уступается левым эсерам, во ВЦИК к 108 депутатам, избранным Съездом рабочих и крестьянских депутатов, вводятся еще 108 от Съезда крестьянских депутатов, 100 от армии и флота, 50 от профсоюзов. Дума и земства были отведены, Ленин, Троцкий и ВРК оставлены на своих местах. 16. 11. 17 г., день заключения этого союза, широко праздновался Петроградом как окончание гражданской войны и победа социализма. К большевистско-лево-эсеровской коалиции примкнули меньшевики-интернационалисты Мартова, группа "Новая жизнь" Горького, анархисты, польские социалисты и ряд других левых течений.

Правда, и коммунисты своей выгоды не упустили, и поскольку при коалиционном правительстве ВЦИК приобретал таким образом роль многопартийного парламента, они под шумок этих баталий сумели протолкнуть на пост его председателя Свердлова - тогда еще недостаточно "засветившегося" и не вызывавшего особой аллергии у противников. Но тут же пустившего в ход свои организаторские таланты и кадровые методы, чтобы взять под контроль Советы точно так же, как перед этим было с самой большевистской партией.

Но наложились и другие факторы, мешающие коммунистам приступить к полномасштабной реализации своих задумок. Дорваться до власти им удалось только тогда, когда она совершенно ослабела, и все государство (не без их участия) было уже развалено и разрушено. Была разрушена и инерция подчинения, на которую они рассчитывали, сменившаяся всеобщей анархией. Пришли в негодность и инструменты власти, с помощью которых теоретически предполагалось воздействовать на страну. Единственной реальной опорой ленинцев были те вооруженные банды, на штыках которых они одержали победу, но эта развращенная и дикая вольница представляла немалую опасность и для новых властителей, поскольку была малоуправляемой, вошла во вкус вседозволенности и при первом же недовольстве могла свергнуть их самих. Осень 1917 - зима 1918 гг. принесли и такое явление как разруха - она стала следствием еще не гражданской войны, а общего развала, и Октябрьский переворот с первыми актами большевиков добили всю экономику. Система снабжения распалась. Транспорт захватили миллионы демобилизованных и дезертиров. Заводы останавливались, лишенные сырья и топлива, со сметенными революцией органами управления и сломавшейся системой хозяйственных связей.