Арсений Зверев - Записки министра

Последние крупные финансовые мероприятия уездного масштаба, в которых мне довелось принять тогда участие, были связаны с очередными задачами, вставшими перед страной в конце 20-х годов: выполнение первого пятилетнего плана и коллективизация сельского хозяйства. Борясь за расширение накоплений как источника индустриализации, мы стремились сократить накладные расходы, ускорить оборачиваемость средств, способствовать росту производительности труда и рационализировать работу промышленности. Основным путем для этого было внедрение хозрасчета, а подавляющую часть единого финансового плана составили капитальные вложения в народное хозяйство. Чтобы мобилизовать трудовые сбережения, мы развернули широкую агитацию в поддержку государственных займов. С 1926 по 1929 год было выпущено 15 внутренних займов.

Когда я стал заведующим уфо, то мне сразу же бросилось в глаза, что частично займы размещаются среди населения, а другую их часть приобретают организации и предприятия, видя в них источник размещении своих резервных капиталов. Поэтому приток новых средств был слабым. Происходила как бы простая замена депозитов, длительно хранившихся в Госбанке, облигациями.

А с 1927 года завоевали себе место массовые займы. Агитация по городам, волостям и селам дала свои результаты. Наши «летучие бригады» из финансовых работников и комсомольцев все чаще сообщали о коллективной подписке населения на заем с оплатой в рассрочку. Эта картина, впрочем, была характерна для всей страны, и к осени 1929 года уже три четверти государственного долга состояли из таких массовых займов и лишь четверть — из займов рыночных. В результате доходы от размещения внутренних займов по Клинскому уезду повысились примерно в 8,5 раза. Важную роль сыграла в этом деятельность постоянных комиссий содействия госкредиту и сберегательному делу.

Хочу привести здесь четыре цифры: в период ограничения кулачества сельскохозяйственные артели колхозного типа составляли в кредитовании по уезду менее 9 процентов, а в период массовой коллективизации — около 56 процентов. Единоличники — соответственно 56 и 5 процентов. В этом нашла свое отражение близившаяся победа колхозного строя. Как же обстояли конкретно дела в клинской деревне? Начинали мы скромно. В 1926 году в уезде имелось всего 15 совхозов, а сельхозартели легко пересчитывали по пальцам. Продукции они давали лишь около 1 процента, а отдельно по зерну — около 4 процентов. Через год картина существенно изменилась. После решения XV съезда ВКП(б) о коллективизации успешно развивалась вся сельскохозяйственная кооперация: кредитные товарищества, молочные коопера тивы, артели и коммуны. Громкую славу снискала коммуна «Восьмой Октябрь» в Спасо-Нудольской волости, где было хорошо налажено хозяйство. Гордились мы также Васильевским кредитным и сельскохозяйственным товариществом в селе Козлове Оно возникло еще в 1902 году. Потом распалось и восстановилось уже при Советской власти и в другой форме, в 1921 году. В него входило 1115 человек, вносивших первоначально 10-рублевый пай.

Инициативно и умело руководил этим хозяйством председатель правления П. А. Обушев. Не раз он приглашал из Москвы ученых, дававших ему ценные советы. Среди Других приезжал и помогал козловцам председатель Совета Московского общества сельского хозяйства Б. Б. Веселовский. Я часто наведывался к Обушеву, а кроме того, дважды ходатайствовал в столице о присылке в хозяйство специалистов. Председатель правления Мосгорбанка Н. В. Попов и его заместитель Н. М. Матвеев охотно откликались на наши просьбы.

К концу 1928 года в уезде имелось 17 крестьянских кооперативных объединений. Если причислить к ним еще всякие товарищества (молочные, машинные, семеноводческие, мелиоративные, птицеводческие, животноводческие, садоводческие), то цифра возрастет до 132. Слабее шел рост совхозов. В них работало тогда 455 человек.

Чтобы помочь скорейшему вовлечению трудового крестьянства в колхозы, мы активно использовали комитеты взаимопомощи, и это дало свои результаты; комитеты объединили осенью 1928 года почти всех бедняков. А уком и уисполком всемерно помогали им.

Важнейшим делом была для нас тогда кадровая политика. Ломая сопротивление кулачества, партия и Советская власть проводили строго классовую линию. Работников в сельские учреждения старались подбирать из трудовых элементов. На курсах новых председателей сельсоветов мы подготовили по уезду 60 человек. В результате перевыборной кампании обновили старые кадры: в сельских советах — на 53 процента (в том числе среди их председателей — на 37 процентов), в волостных исполкомах — иа 47 (а среди их председателей — на 33), в ревизионных комиссиях сельских — на 60 и волостных — на 73 процента. Решительно избавлялись мы от тех, кто не уделял внимания беднякам или, того хуже, потворствовал кулакам.

Шла вторая половина 1929 года. В то время был уже решен вопрос о новом районировании СССР, о перестройке, административно-территориальных образований и, соответственно, реорганизации местных партийных и советских органов. Новые области были больше прежних губерний. Так, Московская включила в себя бывшие Московскую, Рязанскую, в значительной мере Тульскую и Тверскую, частично Калужскую губернии. Не менее крупной оказалась и Центрально-Черноземная область.

Уезд, с котором я работал, был расформирован. Я был вынужден задержаться в Клину на некоторое время как председатель местной комиссии по реорганизации и передаче хозяйства в формируемые округа.

Побыл я на августовском областном съезде Советов в Москве, где подводились итоги реорганизации. По окончании съезда я получил направление на учебу в Ленинградскую финансовую академию. Однако в Москве мне сообщили, что по партийной мобилизации, прозеденной ЦК ВКП(б), я должен отправиться в Западную область. И вскоре поезд примчал меня к смоленским холмам, оставленным мной семь лет назад.

Здравствуй, Смоленск!

О Западную область вошли целиком Смоленская, Брянская и почти вся Калужская губернии, а также Великолукский округ Ленинградской губернии, Ржевский и Осташковский уезды Тверской губернии. Территория, с финансами которой мне предстояло иметь дело, делилась на восемь округов: Брянский, Великолукский, Вяземский, Калужский, Клиицовский, Ржевский, Рославльский и Смоленский. Смоленск не являлся крупнейшим в области городом. Его тогдашние 73 тысячи постоянных жителей уступали по численности 80-тысячному населению Брянска с Бежицей, даже не считая их промышленных пригородов. Окружные центры тоже были разнокалиберными. Так, Калуга вдвое превосходила по населению Рославль и втрое — Вязьму.