Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов
Заволновалось начальство. Раздался телефонный звонок Развозова:
— Без приказания министра категорически отказываюсь признавать действия Центробалта правильными.
Павел Дыбенко доволен: «Значит, допекли», — а в трубку сказал:
— Конфликты, если они возникнут между комиссарами и штабом, а также службой связи, будут в срочном порядке рассматриваться на президиуме Центробалта. — И добавил! — Мы установили строгий контроль за всеми видами связи и попросили Петроградский военно-революционный комитет и Кронштадт обратить внимание на почтовые учреждения, их телеграф и юзоаппараты и поставить их под строгий контроль, поэтому никакого приказания министров не требуется, их связь тоже под контролем.
Развозов заявил:
— Остаюсь при своем мнении.
Дыбенко напомнил комфлота:
— Еще в начале октября Финляндский областной Совет оповестил рабочих, матросов и солдат, что контроль над правительственными учреждениями им осуществляется со всей строгостью, тыл революционного Петрограда бдительно охраняется. Когда-то Верховский приказал арестовать комиссаров областного Совета, его предупредили: «Всякую попытку ареста наших комиссаров будем рассматривать как акт корниловский. И ответим на него по-революционному…»
Конечно, Павел не стал объяснять комфлота, что представители Центрального Комитета партии направлены и успешно трудятся во всех армиях: у соседей, в 12-й армии — Сергей Михайлович Нахимсон, на Северном фронте — Константин Степанович Еремеев — оба журналисты, отличные пропагандисты и агитаторы!
Жаловался Развозов на Центробалт во все инстанции, только большинство его жалоб попадало к Дыбенко. Да и чем могли помочь Развозову морской или военный министр, если 2-й съезд представителей Балтфлота заявил о непризнании Временного правительства. Ничего не мог сделать и командующий Северным фронтом, к которому также обращался Развозов: у Черемисова с каждым днем все новые и новые полки и дивизии переходили на сторону большевиков, а меньшевики и эсэры — опора офицеров — теряли авторитет у солдатских масс…
В областном Совете Дыбенко узнал о завершении подготовки к восстанию в финляндском гарнизоне, на Северном фронте ц во всех других гарнизонах, опоясывающих Петроград.
Дыбенко доволен: «Значит, решающий день приближается». Он информировал комитет партии о флотских делах, посетовал на нехватку винтовок, пулеметов, наганов, патронов. Сказал, что Центробалт послал в Петроград Николая Измайлова за оружием. Надеется, что сумеет его достать в Адмиралтействе.
Измайлов вскоре вернулся на «Полярную звезду», признался, что маловато привез, назвал количество.
У Павла Дыбенко родилась новая идея: «занять» оружие у финских белогвардейцев. «Попутно разведаем, не ударят ли они нам в спину в решающий момент?..» Направился в городской комитет партии посоветоваться.
Там одобрили его идею. Да еще сообщили, что финская белая армия вместе с русской контрреволюцией готовится нанести революционной Балтике удар в момент начала вооруженного восстания в Петрограде. Рекомендовали проверить, предупредили, чтобы моряки первыми в драку не лезли.
В Тавастгусский район, к месту сосредоточения частей финских белогвардейцев, направился матросский отряд. Грузовики шли по дороге, пролегающей по густому хвойному лесу. В кабине головной машины рядом с водителем сидел Николай Измайлов. В закрытом кузове около маленького оконца пристроился переводчик-финн, слесарь Свеаборгского арсенала Иоганс Скотт, хорошо знавший местность.
Стрельба началась внезапно. «Засада!» — успел крикнуть Скотт. Пуля сразила его. Матросы рассыпались по лесу, открыли огонь. Белофинны разбежались, оставив 12 трупов. Моряки потеряли шофера и переводчика. Трое ранены, в их числе незначительно Измайлов.
Дыбенко поспешил в партийный комитет, чтобы доложить и о случившемся, и о ремонте кораблей, предназначенных для похода в Петроград. Все члены комитета были в сборе. Заменивший Антонова-Овсеенко Шейнман предоставил Дыбенко слово.
— Для меня абсолютно ясно, — начал Павел Ефимович. — Финские белогвардейцы действовали по заданию русских генералов, адмиралов, офицерских «союзов». Нам необходимо принять срочные меры, обезопасить свой тыл. Предлагаю от имени Центробалта, областного комитета и Гельсингфорсского исполнительного комитета ввести в Финляндии военное положение.
— Это, пожалуй, верно, — бросил реплику Шейнман. — Дельное предложение. Проведем в жизнь.
— Теперь о главном, — продолжал Дыбенко, — о ремонте миноносцев, об их готовности. Заверяю партийный комитет от имени Центробалта — корабли по сигналу из Петрограда будут отправлены в столицу, несмотря на скрытое противодействие комфлота. Развозов не перестает твердить о нейтралитете. «Не будем, — говорит, — помогать ни Временному правительству, пи большевикам, флот существует для защиты государства, он вне политики».
— Что означает «вне политики», нам известно, — бросил реплику Жемчужин.
— Развозов и его адмиралы готовы не только отвести флот на пятьсот километров, но вообще сдаться на милость немцам, лишь бы избавиться от большевиков, покончить с революцией, — говорит Дыбенко. — Кронштадтцы на приказ Керенского разоружить крепость решительно ответили: «Не бывать этому!» Командующему и его окружению никаких уступок. Ни на йоту! Теперь Развозов не распоряжается флотом. Центробалт командует! — закончил свое выступление Дыбенко.
Военное положение в Финляндии ввели 21 октября. Ни паники, ни страха у населения оно не вызвало. В Гельсингфорсе тихо, спокойно. Город охраняли усиленные патрули моряков. Анархисты попытались было захватить матросский клуб, но активисты «Республики» быстро угомонили бузотеров.
В Главной базе и городе шла усиленная кропотливая подготовка к восстанию.
Центробалт утвердил тройку с неограниченными полномочиями, в нее вошли П. Е. Дыбенко, Н. Ф. Измайлов и Ф. С. Аверичкин.
Центробалтовцы работали дружно, напряженно. Много времени и внимания уделяли кораблям, предназначенным для похода в Петроград. Экипажи заканчивали ремонт механизмов, машин, оружия.
Дыбенко все проверил лично. Созвал руководителей судовых комитетов, проинструктировал, что они должны делать в момент восстания, напомнил, чтобы на «Полярной звезде» взяли красные полотнища с надписью «Вся власть Советам!»…
23 октября Центробалт в специальном обращении призвал Петроградский, Кронштадтский и все Советы «быть истинными и стойкими баррикадными борцами за права угнетенного класса и за передачу власти в руки самого народа, истекшего кровью.
Балтийский флот не дрогнет ни перед какими силами реакции и врагов революции».
В этот же день Дыбенко присутствовал на собрании демократических организаций Гельсингфорса, обсуждавших вопрос о свержении Временного правительства. Большевики выступали организованно, отстаивали линию партии на вооруженное восстание. Эсеры, меньшевики кричали: «Несвоевременно!» Поднялся Дыбенко. От имени Центробалта он решительно высказался против каких бы то ни было уступок соглашателям. «К концу заседания оглашается резолюция Центробалта, — вспоминает он, — в ней говорится, что никаких отступлений от решения съезда Балтийского флота, никаких компромиссов флот не признает. Если даже собрание вынесет обратное решение, фракция большевиков Совета и Центробалт берут на себя ответственность за выступление. Члены Центробалта — левые эсеры — единогласно голосуют за резолюцию Центробалта. Резолюция проходит».
С собрания Дыбенко отправился на миноносцы. Задержался на «Забияке». Этот корабль требовал большого ремонта, надо было на всякий случай подготовить замену. Товарищи подсказали — в Петроград может пойти «Деятельный». Побывал на нем Дыбенко, поговорил с командой. «Все будет в порядке!» — дружно ответили матросы.
На «Полярной звезде» встретил посетителей с разных кораблей: «Направляйте нас в Петроград
